Мир дикого Kanye West

Автор издания The New York Times провёл три дня с Kanye West на том самом ранчо в Вайоминге. Если вы хотите понять, чем в течение последнего времени жила одна из самых противоречивых музыкальных фигур наших дней — этот текст для вас.

Оригинал NYT — по ссылке.


Зимой 2017 года Kanye West вошел в гостиную своего калифорнийского дома и встретил там Тони Роббинса — халкообразного мотивационного спикера с железобетонной ухмылкой. Тот его уже ждал.

Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как рэпер, продюсер, фэшн-дизайнер и человек-проблема прошел через один из самых напряженных периодов своей жизни: на его жену было совершено вооруженное нападение, за которым последовала серия странных концертных высказываний. Что в итоге вылилось в девятидневную принудительную госпитализацию в медицинском центре U.C.L.A. Он был в ужасном состоянии. И это было заметно.

“Он мог посмотреть на меня, и знаешь, я понятия не имею, почему он упомянул суицид, но он знал, что я почти у самого дна”, — вспоминает Kanye за завтраком уже в начале июня. Мы сидим в сельском модернистском доме, который он арендовал и где писал музыку. “Я был напичкан таблетками, с опущенными плечами и самооценкой на нуле, а ведь это источник моей суперсилы. Когда уверен в себе, никто не способен тебе что-то предъявить”.

Мистера Роббинса, известного буйными семинарами, во время которых люди ходят по раскаленным углям, пригласила Ким Кардашян, чтобы провести что-то вроде интервенции.

Мистер Роббинс взглянул Kanye в глаза и начал выдавать инструкции. Заставил его подняться, встать в позу воина и закричать.

“Мне было очень неловко перед няней и горничной. Я не хотел, чтобы они услышали мои крики из гостиной”, — сказал Kanye. “Мне кажется, что это такая метафора существования так называемых благополучных людей — если они не могут позволить себе закричать в собственном доме, то не так уже они и благополучны”.

Он сопротивлялся, но все же закричал.

Эффект не был моментальным. “Мне все еще неловко. Уверенность не вернулась назад”, — сказал Kanye. Но это было началом.





Последние два года жизни Kanye включали в себя периоды хаоса, потрясений, спорных заигрываний с политическими силами и проблем со здоровьем — все это происходило с ним как на глазах публики, так и вне ее поля зрения. В зависимости от ситуации он становился объектом сочувствия, воодушевления и пренебрежения. Для многих его симпатия к Трампу и спорный майский монолог о рабстве перешли все границы.

Безусловно, некоторые люди не воспринимали Kanye всерьез — это всегда было неотъемлемой частью его известности. Но с точки зрения общественного восприятия он никогда не был настолько радиоактивен. Мир стал более скептичен и менее терпелив. За прошедшие восемнадцать лет возражения отскакивали от него. Теперь же он погряз в них.

Но в течение двух дней продолжительных интервью, взятых в арендованном доме, во время долгих прогулок по Джексону и автомобильных поездок от восточного Айдахо до Национального парка Йеллоустоун — выдержки из которых вы сейчас читаете — Kanye был спокоен, взвешен, практически полон блаженства, но в то же время осознавал свои проблемы и желал бороться с тем, что сам и породил.

Его речь по-прежнему летает среди облаков витиеватости и высокопарности, но сам Kanye уже не тот отчаянный искатель внимания времен “College Dropout”, не тот непростой эстетствующий автор “My Beautiful Dark Twisted Fantasy” и самопровозглашенный великий, но и не суровый воитель периода “Yeezus”, прерывающий выступления спонтанными речами.

Он относительно прагматичен — в курсе своих недостатков, дает себе отчет об изменениях в хип-хопе и моде, заинтересован в сосуществовании, а не в конфликте.

За последние несколько недель он поработал над пятью альбомами: собственный восьмой “Ye”, совместный с Kid Cudi “Kids See Ghosts”, а также сольниками Pusha T, Nas и Teyana Taylor.

Большая часть музыки была написана здесь. Он постоянно приезжал сюда с начала 2017 года, пару месяцев после госпитализации. “Мы приехали сюда просто поправить здоровье”, — сказал он ранее этим днем. “Собрать мозги и разобраться со всяким [цензура]”. В то время он сидел на препаратах — на днях ему поставили диагноз “биполярное расстройство личности” — и только спустя какое-то время начал “учиться обходиться без них”. Он гордо добавляет: “За последние семь дней я принял лишь одну таблетку”.





Прошлой ночью он организовал вечеринку с предпрослушиванием альбома “Ye”. Kanye организовал перелет для сотни артистов, представителей прессы, радио и стриминговых платформ, а также просто классных ребят, чтобы угостить их барбекю и устроить танцы у костра. Потом всех "мигрировавших" на вечеринку гостей “эмигирировали” обратно по домам. “Мы превратили реактивные самолеты в подобие Uber”, — с ухмылкой сказал Kanye. После чего продолжил наслаждаться неспешной пятницей. В ресторане Big Hole BBQ, предоставившем услуги по кейтерингу, он заказал шесть ребер, крылышки, картошку, салат коулслоу и бобы. Запил коктейлем из водки с лимонадом.

Хотя до кинотеатра было около двух миль, он решил пойти на фильме о Хане Соло пешком.

День был ярким, свежим и немного прохладным. Kanye бодро шагал по тротуару. На нем была черно-серая с белым фланелевая рубашка, черные шерстяные штаны Patagonia, невыпущенные Yeezy 700s и оранжевая шапка. За ним следовала охрана на черных внедорожниках. Они неспешно двигались по скоростным участкам или периодически останавливались на близлежащих парковочных местах.

Впрочем, Kanye еле обращал на них внимание — вместо этого он сосредоточился на подростках. Десятках подростков. Они выбегали из ресторанов и просили сфотографироваться. Кто-то останавливал машину на обочине — из некоторых играл альбом “Ye”.

В прошлом незапланированное внимание могло вывести Kanye из себя, но сейчас он был рад. Задал каждому по вопросу о любимой песне.

Вайомингская презентация встала в один ряд с лучшими выходками Kanye West его золотой эпохи: абсурдные акционизм, демонстрация колоссального эго и вклад в богатую историю любви хип-хопа к чрезмерному.

Если это задумывалось как очищение, то оно усилилось вдвое из-за событий двухмесячной давности. В апреле Kanye вернулся в Твиттер с невиданным задором, запостив кучу старых фотографий, внутренние монологи, афоризмы лидеров культа, апдейты по своим линиям одежды и самое “подрывное” — усилил поддержку консерваторов, а особенно Трампа, написав, что они оба “обладают энергией драконов”.

“Были люди, считавшие, что Трамп никогда не победит”, — сказал Kanye. “Я говорю о тех самых “этого-никогда-не-произойдет” вещах. В старшей школе тебе говорят, что есть вещи, которые никогда не произойдут”.

По его мнению, он поддерживал друга и брата по духу. А еще говорил в той манере, в которой другие не станут — в общем, как и всегда.

“Я подозревал, что среди моих друзей-знаментиостей есть люди, которые голосовали за Трампа, но боялись признаться в симпатии к нему. Но они рассказали мне. А мне он нравится, и я не боюсь говорить о том, что мне нравится. Я готов вступить в любые дебаты по этому поводу”.

Сражение за душу Kanye набрало безумные обороты в дни и часы после тех самых твитов. John Legend и J.Cole призвали его пересмотреть свою позицию. Ким велела ему объявить о том, что он не всегда согласен с политическими решениями президента.

В Вайоминг к нему на несколько дней приехал отец. “Он выразил свои мысли по поводу того, что некоторые решения [Трампа] кажутся пагубными, а я не похож на человека, который может кому-то навредить, тем более намеренно”, — сказал Kanye. “Я же привел в пример кузена, который сидит в тюрьме за что-то плохое, но я все еще люблю его. Моя любовь не основывается на хороших или плохих поступках”, — добавляет он.





— Из-за чего ты готов перестать поддерживать человека, даже если он тебе нравится? Это должно быть что-то выходящее за все рамки?

Я собирался поместить на обложку альбома фотографию хирурга, который провел последнюю операцию моей мамы. Мне кажется, что это серьезный шаг в отношении “культуры бойкота” (это когда общество списывает кого-то со счетов за его поступки или слова — прим. The Flow). Я говорю, что не собираюсь бойкотировать, хотя мир поступил иначе. Я верю в суд общественного мнения. Верю, что эта идея должна измениться.


— В этой стране ты успешный черный мужчина. Считаешь ли ты, что от тебя ждут определенной политической или культурной позиции?

Да, определенно. Когда я был в старшей школе, мои взгляды разделяла лишь пара человек.


— Но сейчас ты чувствуешь ответственность говорить за целую группу людей?

Не. Это тупой риторический вопрос. На него можно просто ответить “да”. Но как ты считаешь, много ли случается семейных ситуаций, в которых мужу нравится Трамп, и он за него проголосовал, а жена наоборот? Ну или они поменялись ролями.


— Конечно да.

Это похоже на кастрацию: “Ты должен любить Хиллари. Это должен быть твой выбор”.


— Тебе так говорили в семье?

Семья значит целый мир. Потому что ты черный, потому что ты делаешь очень чувственную музыку, потому что ты ранимая душа. Это как договорной брак или типа того. А я не хочу вступать в такой брак. Это не мое. Я верю, что стал лучше как отец и артист, потому что вернул обратно возможность открыто мыслить и говорить. Я жил внутри вселенной, созданной жаждой наживы, и просто потерял самого себя. Так я очутился на дне. Посмотришь мне сейчас в глаза — поймешь, что я больше не там.


— Когда произошло это изменение?

Когда я начал выходить из дома, учился обходиться без кучи таблеток, осознавать, что могу многое потерять. Ну и просто говорить о том, что думаю. Не особо копаться в этом, а просто говорить о том, что чувствуешь. Наличие политического мнения, чрезмерно подкрепленного фактами — это как уметь одеваться в отличие от ребенка. Я слушаю Трампа, и мне нравится, как это звучит. Но я также знаю, что есть люди, которым нравлюсь я и которым не нравятся слова Трампа.


— А если он говорит, что не хочет пускать мусульман в страну? Тебе это тоже нравится?

Нет, я не согласен со всем, что он говорит.





Обычно публичные фигуры видят в микрофонах естественных врагов, созданных уничтожить их.

Но Kanye относится к ним иначе. Он ведет продолжительные и рваные дискуссии, перепрыгивая от топика к топику — в один момент говорит, что хотел бы видеть Берни Сандерса вице-президентом Трампа, а потом сетует на нелепость строчки о Тристане Томпсоне (баскетболист и муж Хлои Кардашян, по которому рэпер прошелся в песне “All Mine” — прим. The Flow). Он делится первым, что придет на ум, чаще любого известного человека своего уровня.

Если бы он занимался технологиями, а не музыкой, и если был бы белым, а не черным, то Kanye все бы считали приятным своеобразным футуристом, а не извечным агитатором.

“Мы должны иметь право иногда быть безответственными. Это одна из величайших привилегий артиста. Иногда он должен быть безответственен, как трехлетний ребенок”.

Несмотря на то, что подобное поведение как раз и повесило на Kanye ярлык “противоречивый”, возможно, именно в этом и заключается его самая постоянная черта. У него врожденная честность, его практически невозможно контролировать, когда он говорит. Можно заметить, как он забрасывает мысль в общественное сознание, потом отходит и смотрит — приняли ее или отмахнулись.

Чтобы полностью воссоздать его речь понадобится что-то вроде музыкальной нотации с отметками скорости, интервалов, акцентов, даже серьезности слов или ее отсутствия. А также процент уверенности в произнесенном в противовес попыткам продумать мысль. Твиттер в каком-то смысле наименее подходит его мыслительному процессу. Его речь не сжата, а развернута.

Вообще говоря, этот подход несовместим с медиасредой, безжалостно записывающей, препарирующей и обрабатывающей каждый момент ради тщательного поиска недостатков.

Однако это не изменило методологию Kanye. Вскоре после апрельского твиттер-рэнта Kanye запостил на своем сайте видео-интервью с желчным нью-йоркским радиоведущим Charlamagne Tha God. Все было обставлено со вкусом, в нейтральных тонах. Kanye пребывал в абсолютной ясности ума. Казалось, что все еще может наладиться.





Или нет. “Мне казалось, что чего-то не хватает. Я нутром чуял, что стоит пойти к TMZ”, — сказал Kanye.

Kanye, появившийся на дневном ТВ-шоу TMZ, был больше похож на привычного нам: развязная речь, провокации, поиск. Был и момент уязвимости, который можно было легко проигнорировать, вроде того, когда он признался в липосакции. Рассказывая о процедуре, он произнес: “Я святой и прочая [цензура], но все еще позволяю себе [цензура] для богатых”.

Но что особенно важно и тревожно — он сказал, что 400 лет рабства “звучат как выбор”.

По мнению Kanye, на TMZ произошло недопонимание в лексическом плане, а не в смысловом. “Я сказал, что идея пребывания в таком состоянии на протяжении 400 лет звучит для меня как выбор. Я никогда не говорил, что это выбор. Я никогда не говорил, что рабство само по себе, типа колодок и цепей, — это выбор. Поэтому я выстроил цепочку “рабство-400 лет-тюрьма разума”. Если посмотрите клип, то увидите, как работает мой мозг”, — сказал Kanye.

Он продолжил подкладывать дрова в общий костер общественного негодования.

“Я думаю о чем-то исключительном, а потом корректирую, корректирую, корректирую”, — объясняет он. “Таким образом я прихожу к идее, но мне все равно нужно развить концепт как можно сильнее”.

Появление на TMZ существенно подпортило весь позитивный образ, что Kanye заработал за день. Однако сам он так не считает. Он видит эти два медийных появления разными частями одного континуума.

“Они оба были прекрасны. Интервью у Charlamagne было самыми прекрасными похоронами, на которых ты когда-либо был. Ты закрываешь крышку гроба и говоришь “все”.


— А на TMZ?

И TMZ было [цензура], типа открываешь крышку гроба [показывает движение и кричит], а люди в церкви такие [имитирует шок, ужас и визг]. Раб?! Ааааааа! Аааааа!


— Как ты себя чувствуешь, когда понимаешь, что эксперимент не удался?

Шикарно. Я узнал кучу всего. О контексте идеи слова “раб”. Я использовал другой. Мне кажется, моя личность и энергия являются отражением Ната Тернера (лидер восстания чернокожих рабов 1831 года — прим. The Flow), ну или являлись. Еще я понял, что его позиция могла бы поставить меня на одно место с ним. В таком случае я бы стал не только легендой, но и мучеником. Но думаю, что в конце концов все мы мученики. И все мы когда-то умрем.


— Чтобы прояснить момент. Ты считаешь, что рабство в этой стране было выбором?

Ну, я никогда не говорил такого.


— Появись возможность повторить мысль снова, как бы ты это сделал?

Не одной строкой и не заголовком. Это как будто я перед судом оправдываюсь за ограбление, которое не совершал, и теперь я должен как-то переформулировать слова, которые никогда не произносил. Глупо говорить, что я знаю о том, как рабов сажали на лодки, но я не собираюсь отступать, бро. Что я сделаю, так это возьму ответственность за факт, что позволил использовать свое мнение в нескольких ситуациях подряд таким образом, что не мог защитить его, когда мой голос значит слишком много.


— Например?

Я надел кепку Трампа, потому что мой голос не находился под защитой, и я верил, что общество чернокожих меня поддержит. Мои слова на TMZ о рабстве сделали меня уязвимым. Неважно, говорил я это или нет. Факт в том, что я поставил себя в ситуацию, в которой мои люди не собираются меня защищать.


— Тебе не кажется, что если чернокожие фанаты от тебя отвернутся, то ты все равно сможешь выкарабкаться? Или это смертельный приговор?

Этого не произойдет


— Этого просто не случится?

Как я и сказал, не отвернутся. Да, мнения разнятся. Люди не всегда будут согласны со мной, но они меня не бросят.







Чуть раньше полудня пятницы Kanye сидел на заднем сиденье “шевроле субурбан”, когда заметил местный секондхенд в Викторе, штат Айдахо. Незаметный городок в 40 минутах к западу от Джексона. Спустя минуту взгляд Kanye уже был сконцентрирован на товарах в магазине: ношеные лыжные куртки, зимние штаны, изделия из флиса и так далее. Ничего из мира высокой моды. Просто настолько мейнстримные вещи, что их можно считать частью американского фольклора.

Но Kanye увидел в этом чистый Yeezy. “Я хочу купить кучу всего”, — сообщил он хозяину магазина. “Только не знаю, куда мне всё это складывать”. Он начал ставить вещи на пол: сперва это был небольшой холм, но через полчаса на его месте образовалась целая гора. Позже владелец магазина опубликует в фейсбуке фото 13 огромных белых мешков для мусора и поблагодарит Kanye: “Самая большая продажа В ИСТОРИИ”.

Пока он выбирал вещи, Kanye услышал звонок Virgil Abloh. Недавно тот стал креативным директором мужской линии модного дома Louis Vuitton. Kanye был чем-то вроде ментора Abloh на протяжении долгих лет. Избранный сын, вырвавшийся на свободу, чтобы найти свой путь. Они поговорили об одежде, которую выбирал Kanye. О Drake. О цветах на обложке “Ye”. Abloh сделал комплимент выбору тонов — визуальных и акустических — и поделился своим мнением об альбоме.

Kanye хотел услышать от Abloh ещё больше: “Меня ещё не забойкотировали? Люди слушают альбом?”

По дороге домой Kanye сказал: “Хочу пояснить момент про наши с Virgil отношения. Не знаю, как это виделось тебе, но может сложиться впечатление, будто мы можем больше не контачить. Но ты сам видел: мы общаемся”.







— Через какой “процесс очищения” тебе пришлось пройти, чтобы вернуться к прежнему ритму?

Зависть и страх.


— Страх чего?

Потерять титул “правителя” и “короля”. Потерять корону. Был момент: “Окей, ты больше не рэпер номер один”. Теперь это Drake. Но ты номер один в мире кроссовок или того-сего. Нужно было найти понимание: “Йоу, больше никаких номеров один!” Что значит быть “деревом номер один”? Просто быть одним из них. Все деревья прекрасны. Если ты срубишь дерево, сколько оно будет стоить? Вот эти выглядят на 400 тысяч за штуку. И посмотри, сколько их тут.


“Ye” — альбом глубокой уязвимости. Самый личный релиз Kanye со времён “808s & Heartbreak”. Он считается с внутренней химией, которая вызывает ментальные расстройства. Но в то же время — и с реальными последствиями его публичных высказываний. Альбом кажется очень спешным, записанным в моменте и поданным с живостью микстейпа середины нулевых. Возможно, нет ничего удивительного в том, что за восемь дней до релиза Kanye не записал для “Ye” ни строчки. И всё равно сходил посмотреть “Дэдпула 2”. Дважды.

Длина “Ye” — всего семь песен. И он собран не так выверено, как работы золотой эпохи Kanye. Но у альбома много характерных для него черт. Шрамы “808s & Heartbreak”, наполненное соулом звучание “Late Registration” — пусть он и закончил альбом в куда более сыром виде, чем, скажем, его magnum opus “My Beautiful Dark Twisted Fantasy”.

Вероятно, самые важные строчки этой эры Kanye посвящены ментальному здоровью. На треке Pusha T “What Would Meek Do?” он декламирует: “Больше нельзя прятаться за шрамами, я выставляю их напоказ как Seal”. На “Yikes” он признаётся слушателю в биполярном расстройстве. Он читает, переходя на крик: “В этом моя суперсила! Это не психическое расстройство, я — супергерой! Я — супергерой!”

На вступительном треке “Ye”, “I Thought About Killing You”, тучи сгущаются: “Сегодня я думал убить тебя. Преднамеренное убийство. Я думаю убить себя. И я люблю себя больше, чем я люблю тебя”.


— Если о говорить о “I Thought About Killing You”. Насколько это буквальные строчки, а насколько — метафора?

Да, я всё время думал о самоубийстве. Это всегда вариант. Как говорил Луи СиКей: я просто листаю инструкцию по применению. Взвешиваю все варианты.


Чуть позже он добавит: “Сейчас я прозрел. Потому что не совершил самоубийство, но продумал всё до мелочей. Но если не продумать все детали, шанс суицида лишь увеличивается.





На следующее утро он приехал на завтрак к 10 утра в красном худи, надетом поверх футболки с длинным рукавом и принтом “Calabasas” (место, где находится дом Kanye в Калифорнии, прим. The Flow). Личный шеф-повар принёс тарелку вместе с небольшой бумажкой, на которой была вся информация о еде на столе.

“Ты видел мой твит?” Прошлой ночью Kanye положил конец заново разгоревшемуся бифу между Pusha T и Drake. Насколько вообще человек, постольку-поскольку участвовавший в конфликте, может это сделать.

Трения между Kanye и Drake заменили его же конфликт c Jay Z в качестве главной эдиповой драмы в хип-хопе. Пусть артисты и являются коллегами, а в какой-то момент они даже записывали музыку для возможного совместного альбома.

Но затем начался конфликт Pusha T и Drake. И на “Duppy Freestyle” последний наехал и на Kanye, заявив, что писал тому тексты и “позволил их повторить”. Да, Drake помогал с “The Life of Pablo”, это никогда не было секретом. Как оказалось, он писал и для “Ye” — ему принадлежит хук в “Yikes”. А также целый куплет — но в итоге он не вошёл в альбом.

Это может стать шоком для людей, по-прежнему видящих в хип-хопе авторский жанр, в котором вокалист рассказывает реальные истории, без прикрас и взятые из биографии. А не жанр авторской музыки, где человек руководит целым оркестром и создаёт смелый проект, вдохновляясь широким кругом талантов в попытках сложить сложный, но цельный паззл.

Kanye давно работает с сонграйтерами. Это редко обсуждается вслух, потому что многими считается чем-то неортодоксальным. Но в момент абсолютной открытости, он делится всеми деталями.

“Невероятно, как мы можем просто сидеть и думать, переписывать и переписывать. Это не фокус или волшебство. Мы как Тесла, а не фильм “Престиж”.

Его изначальный подход к написанию бита — мелодичный и ритмичный. Он ищет гармонии, подходящие его вокалу. Энергию, с которой он зачитает куплет. И, возможно, схему для рифмы. После этого он начинает окрашивать края, обмениваясь идеями с другими авторами.





После выписки из больницы Kanye стал делать заметки о своих опытах и чувствах. Для записи “Ye” он передал их разным сонграйтерам, чтобы они помогли лучше структурировать его мысли.

Со многими из них он работает долгие годы и полностью доверяет. По словам Kanye, лучше всего формы для песен находит CyHi the Prynce. Строчка о Сторми Дэниелс (американская порноактриса, прим. The Flow) на “All Mine” принадлежит Consequence. “Иногда я забираю себе всё внимание и говорю так, будто выпил всё вино” — это уже Malik Yusef.

Он услышал строчку Cardi B “Мне лучше быть подальше от Gucci, дома уже нет свободных вешалок”, после чего нашёл её соавтора, Пардисон Фонтейна, и привёз его в Вайоминг: “Я просто подумал, что мог бы сам так подумать и сказать это вслух”.

Он смотрит на слог и флоу других рэперов так же, как видит дух Yeezy в вещах из секондхенда. Как и с одеждой, он свободно ищет в этих людях вдохновение, новую аудиторию и учится собирать себя из всего, что попадается под руку. Вдохновением он считает даже манеру, в которой Тони Роббинс доносит свои послания.

“Это интересный момент. Немного провокационный, верно?”

К этому моменту завтрак остался далеко в зеркале заднего вида, а Kanye снова расположился на заднем сиденьи “субурбана”, наслаждаясь ещё одним днём относительного спокойствия. Он направляет водителя на север по трассе 191, там — национальный парк Гранд-Титон. Они проезжают мимо тех самых гор, которые Kanye сфотографировал на свой iPhone для обложки “Ye”.

“Надеюсь, у них есть крутые футболки”, — говорит Kanye, выпрыгивая из машины на заправке. Футболок нет, но он покупает детям игрушки и набирает гору доритос и вяленого мяса в дорогу.

Пока “субурбан” двигался в сторону парка Йеллоустоун, Kanye пытался дозвониться Ким, но ему мешала плохая связь. “Просто хочу сказать своей женщине, что еду в Йеллоустоун, потому что у нас так и не получилось выбраться туда вместе”. Спустя пару минут он пожмёт плечами: “Врать не буду: у нас дома всё выглядит точно так же”.

Если в этом напряжённом периоде и была сила, направленная на восстановление всего вокруг, это Ким. Kanye женился на ней в 2014 году. Сейчас у них трое детей: пятилетняя Норс, двухлетний Сэинт и пятимесячная Чикаго. Их личные и профессиональные жизни существуют в симбиозе.

Она прилетела на ранчо в Вайоминг, чтобы отметить выход альбома вместе с Kanye. Следующие два дня они регулярно созванивались. В один момент она прислала ему видео Норс, поющей припев “No Mistakes”. Kanye смотрел его десятки раз, игнорируя всех в комнате.

Одна из самых трогательных песен на “Ye” — это “Wouldn’t Leave”. Где Kanye предполагает, что появление на TMZ стало угрозой для его брака.

“Где-то спустя неделю после случая на TMZ я почувствовал, что с энергетикой вокруг что-то не так, она была низкой. Я стал звонить членам семьи и спрашивать: "Думала ли Ким уйти от меня после TMZ?” Это были реальные разговоры”.

Как и многие песни на "Ye", эта является одновременно личной и профессиональной, микро и макро, индивидуальной и универсальной. Kanye поёт серенаду не только своей жене, но и фанатам, которые остались верны ему в самый сложный период карьеры.

Или как он сам говорит на "No Mistakes": "Для всех моих людей, остававшихся на дне, мы снова наверху".





Он понимает, "оставаться на дне" — не для него. Половина присутствоваших вчера на презентации людей и половина его слушателей сегодня не должны слушать альбом. “Меня бойкотируют. Потому что я не бойкотировал Трампа. Чуть раньше в разговоре с Хлои Кардашян Kanye принимает этот челлендж: "Я установил уровень сложности этой игры на максимум, максимальный уровень хейта".

Тем не менее, "Ye" дебютировал на вершине чарта Billboard. Это лишний раз подчёркивает: возможно одновременно процветать и быть "бойкотируемым".

Ловить кайф от диссонанса — в этом вся фишка. Принять, что ты не всегда контролируешь нарратив собственной истории — это большой рост для человека, первый этап карьеры которого — сплошные завоевания и споры с сомневающимися в нём людьми. На его пути всегда будут ошибки, проблемы и даже потрясения. Kanye выяснил, что самое здоровое решение — это учиться на этих ошибках, принимать их и поглощать.

"Сейчас моё существование — это кромка джинсовой ткани. Винтажная сумка Hermes. И пятна только делают её лучше”.