“Песни без повода, песни про молодость”. Чем крут Бакей, молодая белорусская рэп-звезда

Год назад мы писали про Бакея в “Новом флоу” как о ярком, ищущем себя фрешмене. Год прошел — и глядя из России, нельзя сказать, что он сильно прибавил в известности. Зато в родном Минске он пребывает в статусе стремительно идущего на взлет артиста: собирает большие клубы, озвучивает рекламу крупнейшего местного мобильного оператора, а Макс Корж снимает его в своем клипе, где коннектятся старая и новая школы минского рэпа.

Бакею (или, как он сам себя называет, Бакичу) 23 года, он променял работу в строительном магазине на музыку и был удивлен, когда на первый концерт пришло 900 человек, а потом про него начали снимать сюжеты белорусские телеканалы. В прошлом году вышла его первая заметная работа “Нанонить”, где он прощупывал родную почву. На новом альбоме “Nagchampa”, вышедшем в конце марта, он задается вопросом, чего бы такого на этой почве можно вырастить. И находит.

Если посмотреть видео с концертов Бакея, то там вы в 95% случае увидите прыгающую толпу. Его концерты — это рейвы, его песни — мантрообразные (можно вспомнить, что начинался его путь на минских вечеринках “Бассота”, где молодые люди до утра танцуют под грайм и хип-хоп). На альбоме “Nagchampa” гэридж сменяется дэнсхоллом и продолжается современным рэпом — это все безостановочные танцы. Но танцы обычно невеселые. Хотя на роль хита-локомотива просится “Хэй май герл” (это еще и слоган, который Бакей пишет на своих худи), лучшие песни тут называются “Разбитые” и “Грустная песенка”. Одна — про то, как между героем и его любимой девушкой что-то трескается. Вторая — ну вы поняли по названию.

“Я научился не стесняться быть простым и говорить серьезные и сложные вещи обычным человеческим языком”, — обрисовывает он свою задачу в интервью. А нам он признавался: “В моем творчестве важнее флоу”, и говорил, что пишет песни быстро, стоит только услышать музыку.

Его песни — это и правда музыка эмодзи, музыка восклицательных знаков, когда строчки могут повторяться много-много раз. И допустим, на сайте Genius читать их невозможно. Гораздо важнее то, как они химичат с битом, как сам Бакей играет интонациями, сколько в его голосе напора, негодования или, наоборот, меланхолии. В одной из песен есть даже прекрасное описание этого — ugly flow, уродливый флоу: когда эмоции обгоняют технику.







Тут много песен под прямую бочку, но к модному сейчас мачистскому хаус-рэпу их не отнесешь — это, скорее, такой хаус-рэп, какой мог бы записать Антоха МС. С Бакеем их вообще многое роднит — оба умеют быть простыми, но не примитивными. Послушайте, как в песне “Бабки”, про то, что “деньги мне звонят и говорят, что сегодня не придут”, Бакей на полном серьезе пропевает “А зачем они нужны, когда духовно богатый человек?” — спой так кто-то другой, все бы ужаснулись, а здесь подается так прямо и открыто, что невозможно перед ними устоять.

Хотя если вслушаться в тексты Бакея, можно услышать немало крутого (и как правило, невеселого): “Молчание — золото, я нищеброд”, “Вырываем кадык серого города”, “Человек, как праздник, когда-нибудь кончается”. У него отличные коллабы с его напарником Какора, который, появляясь на припевах, делает песни еще более безумными — в одной из их совместных песен появляется Хаски и тоже, в общем, вписывается сюда как родной.

Если раньше тянуло сравнить Бакея с ранним ЛСП, то здесь таких сравнений и близко нет. Песни Олега все-таки редко когда имели локальную привязку, а Бакей очень укоренен в своем месте силы. Есть ощущение, что без тэгания районов города в песнях, без минского колорита его музыка просто не будет в полную силу работать, как не будет работать прорывной клип “Vi + ik”, убери из кадра белорусский бальзам “Черный знахарь” и белорусское же вино “Старая келья”.







Ближайшая родственная материя тут — ростовская рэп-психоделика. Не случайно даже в интервью, отвечая на вопрос “Кто тебе респектует?”, Бакей называет ростовчан — Жару из Песочных Людей, Пику. Как и в случае с ними, это очень самобытная легкость, которую легко испортить одним неверным движением — вспомните, в какую ловушку загнал последнего его “Патимейкер”. Сквозь белорусский дерн опять проросло невиданное и редкое растение. Его можно культивировать, но лучше просто не мешать ему расти.