"Лучший, безукоризненный аттракцион от Нолана" — зачем прямо сейчас надо бежать на фильм "Дюнкерк"
Хаять фильмы Кристофера Нолана легко и приятно. Если не ругать человека, который с гарантией один из главных режиссёров современности, то в чём тогда вообще смысл. Крайне высоко у него задрана планка качества, страшно серьёзно он подходит к кино, чересчур синонимично его имя пафосу. И если последние его картины рассказывали о делах фантастических, то "Дюнкерк" взялся за несколько сакральные и сколько-то мифологизированные — за реальный эпизод начала Второй Мировой.
Выход эпохообразующих режиссёров на тему Мировых — это всегда событие и вызов. Как для начинающих авторов — жанр хорроров: в нём они себя проявляют (Зак Снайдер, Питер Джексон, Дэнни Бойл,..), а потом становятся (или не становятся) великими. Когда уже признанные демиурги со своими языком, почерком, видением берутся за тему Второй Мировой — это тоже особый отпечаток в их творческом пути. Слишком уж много снято лент — в том числе общепризнанных и важных — на эту тему.
Когда до Второй Мировой добрался Тарантино, выяснилось, что война по-квентиновскому — это долгие уморительные диалоги и бессистемные вспышки насилия. Путь по Мировым Спилберга как-то заплутал и от грандиозного "Списка Шиндлера" довёл до паточного и слащавого "Боевого коня". Нолана же в Дюнкерк 1940-го закинуло временными парадоксами прямиком с окраин облака Оорта недалёкого будущего. И гарантий, что от таких перепадов у Кристофера не помутится рассудок, никто не давал.
Стартует "Дюнкерк" продолжительной сценой бегства английского мальчишки-военного от немецких выстрелов. Враг не появляется в кадре, будто стихия, болезнь или кара свыше, убивая окружающих. Спустя полчаса гипотеза, что весь фильм будет ровно таким потоком стресса, отметает все прочие версии о развитии картины.
В ленту внедрят ещё две сюжетные линии, достаточно хитро нашинковав их временные отношения. Герои изредка начнут разговаривать. Неминуемо настигающая смерть станет занимать не сто процентов времени, а, скажем, семьдесят. Но кардинально "Дюнкерк" вступительному эпизоду не изменит. Война по Нолану — взаимосвязанный и сложно ориентированный хаос, причинно-следственные в котором можно отследить лишь с некоторого отдаления. А роскошь наблюдения за событиями с комфортного расстояния не входит в амуницию рядовых.
Насилие и смерть в картине не вульгарны или маниакально жестоки. Они угнетают постоянным присутствием и неминуемостью. Вокруг перманентно бессмысленно умирают люди. От безликого и невидимого врага, от собственных действий, от бездействия, иногда — от отчаяния. Герои же видят лишь малую часть от этого, подавляющую долю окружающего улавливая звуками. Крики, взрывы, скрежет металла, выстрелы, шум моторов приближающихся истребителей и полумузыка Ханса Циммера в фильме куда пронзительнее слов, мимики или планов. Потому что слова выдавливаются через силу — обсуждать особо нечего, лица уставшие, а пейзажи нарочито безучастны.
Отдельные внутрикартинные рассказы контрастируют в мотивациях и условиях героев. Час и три четверти хронометража эмоционально не скатываются ни в полный мрак, ни в чопорное благородство, ни в простое солдатское геройство отдельных линий повествования. Нолан мастерски переключает режимы, точки взгляда, постоянно держа, если не в напряжении, то под контролем. 
Неизвестно, насколько трудно Нолану было переступать через себя, но: "Дюнкерк" не морализаторствует, не пытается нащупать отсутствующую глубину, а просто накачивает зрителя аудиовизуалом, симпатией к героям, рефлекторными реакциями. Исторические события в нём, как и научно-популярные концепции в предшествующих работах автора — лишь повод создать аттракцион, придумать ощущения и приёмы, которые ещё не существовали в кино. И война глазами персонажей Кристофера — действительно, во многом новый взгляд на старую тему. Смесь просторов и узких укрытий, тишины и разрывающих перепонки звуков, периодов усталой безмятежности и адреналиновых приступов в очередной западне.
И если бы не завершающая пятиминутка, наливающая патетики столько, что бескрайнее море из ленты начинает терять в субъективном восприятии масштаба, фильм был бы идеальным. От этого эпизода захлёбываешься пафосом, испытываешь отчаяние, в предсказуемо заполненном зале не находишь путей к бегству, раз за разом теряя надежду на спасение. Эти пять минут — как личный Дюнкерк, ужас и боль на всю жизнь. Включающийся свет в кинотеатре — как спасательная операция, вырывающая тебя из фильма о спасательной операции. Чтобы помнили, кто снял "Начало".
Несомненно, как только начнутся финальные потоки хеппи-энда, следует зажимать уши руками, упираться головой в колени и, перекрикивая аудиосистему кинозала, причитать: "Ала-ла-ла-ла". Как раз будет время прийти в себя. Как-никак лучший, безукоризненный аттракцион от Нолана за последние полтора десятка лет. Такое пронимает.
