"Если я ничего не зарабатываю, то страшно представить положение других артистов": Три дня дождя — в большом интервью

Раньше Глеб был рэп-битмейкером, потом писал хаус, но выстрелил с рок-композициями. Про Три дня дождя пишут: "стремительный успех", "самые прогрессирующие". Глеб не соглашается: его путь был не гладким, не было глянцевой истории, когда все случилось в один момент. Он сыграл больше 100 концертов, но мы не спросили, сколько раз в этом году он зашивался. Зато узнали, сколько денег у рок-звезды на карте — 3000 рублей.

Поводом для разговора стал новый альбом "Байполар", который вышел в октябре. Но тематика разговора оказалась намного шире. Что не выкупили в новом альбоме? Почему собирается пропасть? За что ценит Балабанова? Какое отношение к его лейблу имеет Пашу? Обсудили это и многое другое.

Новый альбом Три дня дождя "Байполар" вышел 21 октября эксклюзивно в VK Музыке



— Ты называл золотой эпохой русского рэпа 2015-2016 год — почему?

— Во-первых, это было время, когда стриминг еще не приносил особых доходов. Было время, когда после появления волны клауд-рэпа, после появления Bones или Lil Peep, их сначала начали копировать, а дальше делать собственный стиль. Не про деньги история. Допустим, тот же Фараон с альбомом "Dolor" — очень искренний и вообще не про деньги. Монетизации тогда не было. Ребята раздавали стиль тупо за респект. И появился Скрип в 2015 году с альбомом "Дом с нормальными явлениями", срежиссированным, как кино. Полнометражный фильм про никому не известный Павлодар, — а оказывается, такой есть, и ему есть что сказать. И появились сильные персонажи, сильные релизы, и еще раз повторюсь — в первую очередь, не про деньги. Люди зарабатывали только на концертах. Вот как сегодня.

В то время нельзя было позволить себе зашквариться, потому что на концерт не придет никто. А сегодня можно зашквариться — слушать все равно не перестанут. Тот же самый Крид: какую бы грязь с его действий мы не получали — как артист слаб, как музыкант слаб, и постоянно привносит в мир своих слушателей какой-то зашквар. Но это не ударяет по его репутации. Потому что все равно будут слушать.

Поэтому и альбомы были такими трушными: "Марабу", "Дом с нормальными явлениями", "Phosphor". За этим очень интересно было наблюдать. А еще же Versus battle появился. Он открывал нам артистов, это было очень круто и трушно.

Когда пришла монетизация, такое ощущение, что это испортило всё. Потому что пропали те фигуры, за которыми было интересно следить. И возникает вопрос: а что в наше время…

Даже Окси выпустил альбом и его не стали слушать, грубо говоря. В масштабе этого артиста, его просто не начали слушать. "Кто убил Марка" — окей, единственная песня, но на альбоме то их много. Сейчас все поменялось. И слушать-то в принципе нечего.

Поэтому возникает вопрос — а какую музыку делать? Я этим вопросом и задался. Писать музыку, которую я писал раньше? Либо пытаться что-то сказать?

Я говорил в интервью каналу "Вместе", что пишу музыку ради девочек. Нет! Сейчас время такое, сейчас нужно что-то донести. Поэтому родился "Байполар".



— Мы разговариваем перед большим концертом в Stadium, куда продаются последние из 7000 билетов. Всего два года назад к тебе на концерт приходило 800 зрителей, что тоже круто, если учесть, что это первый концерт. Но я слышал, что ты хотел с того концерта убежать, уехать…

— Сейчас объясню. Я более-менее как профессионал начал ощущать себя весной после третьего тура на 55 городов. Концерт в "Изи", о которым ты говоришь — это вообще первое выступление. И я был максимально не готов. Я боялся, что залажаю, меня все это почему-то волновало. И я реально хотел съебаться, домой уехать! Страшно было вообще со всей силы.

Сейчас не страшно, сейчас максимальное погружение в процесс, без рефлексии. Не хочу хвастаться, но в этом году у меня больше сотки концертов. И я немножко вырос в этом плане.



— Похожие вещи рассказывали о молодых американских рэперах, которые стали известны во время локдауна. Их аудитория очень сильно выросла, и когда локдаун сняли, им сразу пришлось давать большие концерты, а опыта выступлений у них нет — и было трудно. Твои первые хиты тоже вышли во время пандемии?

— Ну, хиты — сложно их так назвать…



— Как их лучше назовем?

— Первые более-менее успешные песни. 21 февраля 2020 года вышел альбом, а весной объявили локдаун. А сильные песни, благодаря которым сейчас собираем "Стадиум" — они вышли уже позже. После февральских событий.

Когда я попытался завуалировать через призму отношений с девушкой отношения двух государств, эта песня стрельнула. Никто не выкупил, но что-то в ней нашли. Это песня "Отпускай". С этого момента начался сильный рост. Даже по концертам — сейчас в каждом городе все билеты проданы.

А мой рост за два года — это не быстрый рост. За эти два года перевернулось всё: сначала ковид, потом события. Есть кейсы условно в нашем жанре, когда рост был настолько быстрый, что люди сошли с ума.






— Тем не менее, во многих интервью ты говоришь про зависимость от употребления алкоголя. Оно не связано с музыкой, с нереализованными ожиданиями успеха, условно говоря?

— Скорее всего, все сыграло против меня. Начался ковид, я сильно переживал. Были нестабильные отношения с моей музой: я сильно влюбился, а потом произошла, короче, нежелательная фигня. И это все ударило, я провалился в бесполезную рефлексию. События февраля меня полностью добили. Не, я держусь, я стараюсь. Но иногда это берет верх — тогда я ухожу в свои болячки. Начинаю бухать с утра, просто чтобы как-то отвернуться. Так что эти два года — жесткие. Но грех жаловаться, пока я живой.



— Мне запомнилась история, что Сергей Шабанов тебя выдергивал из запойного состояния, потому что нужно было дописать вот этот новый альбом.

— Да, я забухал в сентябре, отключил телефон, свалил в Сочи и вообще ушел. 4 октября Батя мне говорит: "Тебе 6-го нужно быть в Москве". А я вообще не в состоянии. И альбом был вообще несобран. Мне пришлось откапаться, зашиться, чтобы закончить это все.


— Насколько ты им доволен?

— Как конечным продуктом — на 10 из 10. Все инструменты, все элементы, которые я мог позволить — я все это использовал. В плане реакции на альбом и оправдания ожиданий — я недоволен, что мало людей выкупило. Нет, выкупило достаточно! Мне пишут до сих пор большие сообщения. Но в плане каких-то авторитетных источников — они немножко не выкупили.

Конечно, я против. Но нужно искать эту тонкую грань между тем, где ты можешь сесть и тем, где можешь всех обидеть. Я высказал мнение человека, который не выкупает, что происходит. Обычные люди — такие же как я, такие же как они. Мы жертвы дезинформации. Мы немножко заблудились. И этот альбом — это не Цой, который говорил: "Нам нужны перемены". Это большой вопросительный знак. Это вопрос, почему все так.

Я посмотрел фильм "Межсезонье" Александра Ханта. Там брали интервью у подростков, склонных к самоубийству. И чувак сказал такую вещь: "А почему никто не танцует?" Ему непонятно, почему все такие угрюмые. Вот это я пытался донести. Вопрос, ответов я не нашел. Мне никто не сказал их.

Альбом сильный, потому что я не очканул и не съебался. Хотя было страшно и я хотел уехать, но не дал этому страху оказать на меня такое влияние. Я без своей аудитории пропаду. У нас крутой фандом, большое комьюнити, которое меня реально поддерживает.



— Есть песня, которая тяжелее других далась?

— Альбом начинали писать еще до событий. Мой вайб поменялся и мое отношение к творчеству. Тяжелее других далась последняя песня, которая называется "Реки растают". В августе 21-го я написал инструментал. И он оказался настолько хорошим, что я год писал на него текст. И в итоге понял, что не смогу так хорошо лечь в этот инструментал. Я не хотел испортить его своим вокалом. Поэтому я оставил все так — и эта песня идеально передает конец, концовку.

И тяжело далась песня "Неважно". Она о суперличном. События мне тоже голову шатают, но сублимация личностных проблем все равно влияет на меня больше, потому что в биполярном все мое отношение к окружающему зависит только от моего состояния. Очень сложно находиться в стабильном состоянии — и песня "Неважно" про нестабильное состояние. Когда тебе одиноко и ты готов на все, чтобы оказаться с кем-то рядом. Чтобы тебя с непонятной мрачной тусовки женщина забрала, увезла и укрыла.

А самая эмоциональная песня — это "Мама, мне страшно" с Тринадцать карат. Мы закрылись на студии, бухали и придумывали концепцию этой песни. Человек, когда ему страшно, когда он боится смерти, всегда вспоминает о маме: "Мамочки!".

Про песню с Брутто "Бежим" тоже нужно отдельно говорить. Я так просто все не объясню. В общем, весь альбом тяжело дался. Я переварил его, процедил через себя. Тяжело оголять свои переживания на такую большую аудиторию, которая образовалась после двух альбомов. Тяжело быть в центре такого внимания.



— Если коротко, то на что похожа жизнь с биполярным расстройством?

— Это когда ты четко не понимаешь, кто ты. У тебя нет стабильного настроения. Тебе суперхорошо, потом суперплохо. Но суперхорошо — реже, пару недель. Чаще суперплохо, месяцами. И встал вспоминать — мне с детства было как-то грустно, и только иногда супервесело. Биполярка не сказать что суперстремно, это же не шизофрения. Это опасно, потому что в депрессивной фазе возникают суицидальные мысли. Но бороться можно.



— Ты благодаря этому лучше понимаешь высказывания и поступки Канье?

— Я не слежу за ним, но знаю, что он может исполнить. Да, мне понятно, ничего нового.



— Правда ли что за тобой после первой же удачной песни начали гоняться лейблы?

— Нет, никто не гнался, ты что. Я выпустил песню "Красота" и мне написал только Sony. Я полетел в Москву. Я уже был готов — у меня был альбом, клип на "Демоны" и был "Не киряй". Когда я садился в самолет, написал Believe: "Давай ты сначала заедешь к нам". Мне сказали: "Что ты хочешь?", я сказал: "250 000 рублей на таргет, рекламу и зарплату [менеджеру] Дане Киму". Они дали 300.



— Это много или мало?

— На тот момент это было хорошо. Потому что мы пустили деньги в производство и нормально прорекламировали альбом. Believe дал хорошие позиции на витринах.





— Как они о тебе узнали? У тебя было немного подписчиков.

— Тысяча подписчиков. Не, я выпустил песню "Красота". Ее стали репостить музыкальные паблики. Скауты лейблов это мониторят. Там же [работают] большие команды, которые ищут таланты — вот они меня и нашли. Вообще если песня хорошая, ничего делать не надо, тебя и так найдут. Нужно просто написать хорошую песню.



— Как ты оцениваешь новый альбом с точки зрения стримов, с коммерческой точки зрения?

— Сложно. Сразу 9 песен попало в топ-чарт. Но темы слишком некоммерческие. Этот альбом — не сборник 13 хитов. Там хитовых песен — одна, две. Все остальное — это просто размышления. А размышления в коммерческом плане не заходят слушателю так, чтобы он их гонял на репите. Нет, это вообще не про коммерцию. Но в плане того, что доказать, что я свой — я доказал. Продажи билетов об этом говорят.

Да, крутой альбом. Кто надо — выкупил, кто не надо — не выкупил. Написано всё хорошо.



— За этот год сильно поменялась индустрия? Пропадают лейблы, уходят площадки — как это влияет на артиста? Как твоя жизнь и работа меняются?

— Смотри. Доход от стриминга упал процентов на 35-40. И в данный момент у меня на карте 3000 рублей. Это все, что у меня есть. Поэтому за бабки я не готов рассуждать. Потому что, что они есть, что их нет. Я купил себе автомобиль и всё, в принципе, за всю жизнь.

Концерты — да, приносят. Но доход подупал у всех, сильно. Поэтому мы возвращаемся к разговору про 2016 год. Пора делать золотую эпоху ру-музыки, ру-сегмента. Искать новые фигуры, которые не про деньги. Потому что если я ничего не зарабатываю, то страшно представить положение других артистов, которые меньше стримятся. Поэтому сейчас только на таланте, только на энтузиазме.



— Слава КПСС и Замай проводят концерты под названием "Три дня рэпа". Явная отсылка к тебе. Что ты про это думаешь?

— "Три дня рэпа" — это, скорее, подъеб в мою сторону. Они же антихайп, контркультура. Но Замай мне пишет: "Послушай эту песню, я вдохновлялся тобой, я написал рок". И я не знаю, как на это реагировать. В ироничном плане это очень крутые чуваки. В музыкальном плане — альбом на 101 песню?! Я не смог выкупить.


— В один день с тобой у Славы КПСС вышел альбом на 35 песен, это чуть проще.

— Реально? Я в интернет не заходил дней десять, надо послушать. Но они не музыкальные.



— Да, у них в основе текст.

— Я до сих пор пытаюсь понять альбом Pyrokinesis "Геометрия тьмы". Все рассуждают, а мне слова непонятны. Слишком я глуп для такой серьезной штуки, как геометрия тьмы. До сих пор я не могу расслушать.

Чуваки пытаются что-то сказать в последнее время, много кто что-то сказал, и Федук последним релизом много чего сказал. Но немножко не выкупаю, кто что пытается донести. Так слушатель и ко мне отнесется. "А что он хотел сказать этим "Байполаром"? Он за красных или за белых?"



— Я только недавно узнал, что ты работаешь не с Black Star, но почти с Black Star. Что нам нужно знать про саблейбл "Изба", что это такое?

— Там один артист, это я. Один продюсер, это Серега. И есть Кирилл Лирик, есть Пашу, есть Вальтер, который концерты ведет — 5 человек.



— Как ты туда попал?

— Они позвонили. Начался ковид. Они спросили "Че ты, где". На Беливе. "А вот у нас тут саблейбл, туда-сюда". Встретились в Москве и начали ебашить. Нет, тоже никто не пытается заработать на этом. Все просто за респект, мне это нравится.



— Павел Курьянов всегда был бизнес-ориентированным человеком…

— Он в этом вопросе решил заняться реально чем-то интересным. Нам важно количество людей, которые будут на концертах, нежели мой гонорар. Все поддерживают это видение, все на одном вайбе. Сейчас я начну прибедняться, что мы ничего не зарабатываем — зарабатываем. Но мы очень много тратим на продакшн. На реализацию наших хотелок. И никто ничего от меня не требует. Все расходы и все доходы — все пополам. С Серегой [Шабановым] мы братаны, нет такого "я босс". Он старше, он меня направляет. Я человек импульсивный, я советуюсь с ним: "Чувак, я хочу сделать такой-то пост". Он говорит: "Не надо, это опасно".





— Ты мог бы заниматься не музыкой, а чем-то другим?

— Да. Я бы мог заниматься семьей. Но так как детей у меня быть не может… Мне кажется, семья — это лучшее, что может быть у человека. Я бы все силы на это пустил.

А в плане карьеры я рано или поздно уйду. Я уйду в кино.



— То есть, ты не веришь, что музыкой можно заниматься долго, всю жизнь?

— Нет, это история без хэппи-энда. Мне нужно уйти красиво, как Lil Peep. Я не смогу смириться потом. Все это закончится же, да? События закончатся. Все устаканится и я реально исчезну. Исчезну с континента, куда-нибудь туда. И там сниму фильм. Про хтонь, про мрак.



— Тебя вдохновляет Балабанов?

— Я ебаный фанат. Когда кинокомпания СТВ открыла на ютубе свой канал и выложила все фильмы Балабанова — я тогда в Китае учился и взахлеб смотрел всё. А потом "Я тоже хочу", где он в кино умирает, а потом умирает в реале в 2013 году. Легендарный чел. Он очень круто передает страх. Мрак, тьму, все говно. Гений, гений. Недооцененный, мне кажется.

Вот Михалков снимал когда-то очень круто, взять то же "Механическое пианино". А потом что-то пошло не так. А Балабанов не запопсел, остался. Он же бухал с бомжами, находил их, звал их домой. Он искал там истину. Потому что все, что его окружало, не пробивало блеска в глазах. Он столкнулся с попсой. А потом устал, сказал, что соскучился по отцу (у него умер отец) и хочет умереть. Снимает "Я тоже хочу" и умирает. Это ли не идеальный кейс какой-то легенды? Вдохновляет ли он меня? Со всей силы.



— Что думаешь про "Брат" и "Брат-2"?

— Первый "Брат" снят чисто на амбициях, без денег. Он про человека, который пришел после войны с вопросами. И как сказал немец в конце фильма: "Город это злая сила. Вот и ты пропал".

А "Брат-2" появился на волне хайпа. И нужно было как-то переоценить этого Данилу Багрова, показать, что он положительный персонаж. А Данила Багров не положительный персонаж — он убийца, бандит, преступник. Но там уже "А в чем сила, брат?". Чисто коммерция.

Но ему [Балабанову] пришлось, и он потом сожалел. "Брата-2" просто не могло быть в его сознании, он не приходил к этой идее. Но Балабанов очень сильно любил свою страну. И он попытался объяснить, что "эти ваши Соединенные Штаты — такое, а тут все-таки немножко подушевнее".

Да даже то, что "Брат" был снят почти в сепии, такой желтый, а "Брат-2" — чисто яркий... Ну, бля, коммерция и некоммерция, короче! Проще оценить "Жмурки", когда он просто решил поугарать. Не боялся ничего, ни цензуры, ни толерантности. А в сюжетном плане — "Кочегар", смотрел, не смотрел?


— Это где человек работает в крематории?

— Нет, он работает кочегаром, но иногда ему приносили сжигать трупы. Он подарил своей дочке туфли. И ему принесли труп, а там эти туфли. Как это можно придумать, будучи в здравом рассудке? Никак.




— Последний вопрос, у тебя есть мечта?

— Да. Меня спрашивал об этом отец. Я сказал, что перестал мечтать о каких-то личных движениях. Я мечтаю, чтобы человек перестал уничтожать себя и смотрел в космос. Всё.