В августе 2017 года вышла песня “Розовое вино”. Прошел год — и стало ясно, что песня поменяла многое не только в рэпе, но и в российской музыке вообще.
Вспомните, кем были ее авторы, Feduk и Элджей, до релиза. За первым тянулся шлейф “футбольного рэпа” (показательно название того выпуска “Нового Флоу”, где, кстати, прошла премьера песни). Второй только-только выпустил вторую часть “Sayonara Boy” и даже еще не снял клип “Рваные джинсы”. “Розовое вино” катапультировало обоих куда-то наверх, даже несмотря на то, что потом же и развалила этот тандем — стороны не смогли договориться о том, как поделить настолько удачную песню.
Эффект от “Розового вина” был не моментальным, но уже к осени стало понятно, что это больше, чем просто летний хит. В конце 2017-го Вконтакте назвал цифры — песню послушали 200 миллионов раз, и это меньше, чем за полгода. Feduk в недавнем интервью РБК хорошо отрефлексировал это, рассказав о наступлении “сингловой эпохи”. “Ты делаешь один сингл, к нему — яркую картинку”. Сейчас сам он может себе позволить гастролировать и собирать большие площадки, выпуская исключительно синглы — его полноценный альбом выйдет только осенью.
У меня с трудом получается вспомнить еще какой-то случай последних лет, когда одна-единственная песня дала бы артисту сразу все — радиоротации, признание, гастроли. Последний пример — это “Локти” L’One (2013 год), но что-то я не припомню, чтобы после нее десятки коллег Левы начали массово пересаживаться на трэп-биты, звучать на радио и получать от лейблов шестизначные авансы. Наверное, это что-то говорит и об изменениях в нашей индустрии за эти пять лет.
Feduk и Элджей не были первыми, кто сделал хаус-рэп хит — до них были Грибы, “Патимейкер” и песня “I Got Love”. Но именно “Вино” спрограммировало шаблон, по которому потом начали работать подражатели: порочная, но без перегибов, песня о кайфе. Обязательно с веществами, обязательно с сексом, обязательно с некоторой жесткостью — ее герой должен быть брутален. За один год артистов, взявших на вооружение прием, стало столько, что из них впору собирать фестивали: один, второй, третьи, четвертые. Совершенно рядовой стала ситуация, когда артист, долгое время пытавшийся добиться успеха, записывал песню под прямую бочку и набирал миллионы просмотров / прослушиваний.
Эпидемия приобрела массовый характер: альбомы танцевального рэпа записали Slim, СД и Гнойный, прямая бочка есть на последнем альбоме Кажэ. Это создало спрос и на хаус-битмейкеров, которые поставили производство музыки на поток, чтобы хоть как-то монетизировать свое творчество — они меньше других заработали на буме хаус-рэпа.
Наверное, для кого-то станет открытием, что битмейкер Empaldo, автор музыки к “Вину”, писал и для Слима, и для Гнойного. Это можно узнать из его интервью на YouTube, там же я с удивлением выяснил, что биты он продает за две тысячи рублей.
Еще один факт, которого вы могли не знать — песни “Минимал” и “Медуза”, огромные хиты 2018-го, тоже написал один человек, битмейкер Muzza. Его биты стоят чуть дороже — 3000 рублей. О чем это говорит? О том, что всего за год внутри индустрии сформировалась целая мини-индустрия, со своими правилами и установками (и о том, что битмейкеры — не самые крупные звенья этой пищевой цепочки).
Что будет с ней дальше? Как можно увидеть, авторы “Розового вина” за год не сдали позиций — даже наоборот: их графики сейчас плотно забиты, а осенью они оба выступают на площадке Stadium — самом большом концертном клубе Москвы. При этом уже сейчас они стараются перестроиться: Feduk, вопреки ожиданиям поклонников, выпускает фортепианную балладу, а в летнем хите Элджея вместо хауса — тропический бит. Но это звезды. Как сложится судьба у десятков подражателей, которые стараются зацепиться за тренд, неясно. Можно только предположить: сменится мода — исчезнут и они.
Если подытожить: феномен “Розового вина” в том, что песня стерла многие барьеры в нашей музыке: рэп под хаус стал новой поп-музыкой. Без оговорок, в самом прямом смысле — музыкой, которую слышишь на радио, в супермаркетах и такси. За которую дают награды музыкальные телеканалы. Которая располагается где-то в верхних строчках чарта.
Что еще интересно: если открыть клип сейчас, вы увидите, что 100 верхних комментариев там написаны на польском. Почему поляки резко кинулись слушать “Розовое вино” в 2018 году, я не имею представления. Возможно, языковой барьер она тоже стерла.
