"Битмейкерам не о чем писать, они сидят и ковыряют музло": Dose про знакомство со Скриптонитом, уход с Musica36 и продажу битов за границу
Айдос “Dose” Джумалинов — живой пример того, как битмейкер, поставлявший музыку для первых звезд русской рэп-сцены, сам берет в руки микрофон и начинает петь.
Его отпечатки пальцев (тогда он носил битмейкерский никнейм Strong Symphony) можно обнаружить на альбоме Скриптонита “Дом с нормальными явлениями” и совместном релизе Truwer и 104. Он писал биты для ЛСП, группы Хлеб, Thomas Mraz и других заметных артистов.
Он своими глазами наблюдал зарождение формации Jillzay. Обрывал номера Скриптонита задолго до того, как известность Адиля распространилась за пределы родного региона. И он явно приложил руку к бэнгерам, которые будут прокачивать наши колонки в ближайшие год-два, но сейчас его мысли сконцентрированы на “Лото”, дебютном сольном EP, который он выпускает третьего апреля.
На “Лото” Айдос (или Дос, как называют его друзья — отсюда и новый псевдоним) приходит к легкому урбан-попу и отсылкам к R&B нулевых.
Каково это — выпускать романтичную музыку, когда мир воюет с вирусом? Почему ему не понравилось то, во что Thomas Mraz превратил песню “Chavron Ocean”? Как ему в возрасте 20 лет удавалось зарабатывать $8000 в месяц?
— Как твой карантин? Ты уже на панике?
— Я это стараюсь не показывать, но все равно палюсь (смеется). Начал следить за новостями про коронавирус еще в январе, когда начался бум, а здесь им особо не интересовались. Я как псих каждый час обновлял ленту, смотрел, что происходит. Уже тогда было ясно, что это пойдет сильно. Хотя все вокруг мне говорили: “Ну ты заебываешь слишком!”
— Твоя жизнь изменилась?
— Сейчас ходят мемы “Как изменилась твоя жизнь с началом карантина”. Типа до и после — и там ничего не меняется. Вот и у меня так же.
Но у меня из крайности в крайность. Я вот недавно впервые в жизни в путешествие сгонял. И знаешь куда? В Италию (смеется)!
— …
— В Рим съездил. 15-20 февраля. На тот момент на севере Италии было несколько случаев заражения всего. А я подзагонялся — пипец! Успокоился только потому, что все вокруг на спокойняке ходили. Китайцев, разве что, старались обходить (смеется). Потом перестали, потому что там такой темп, что это нереально. Это же заметно, когда просто обходишь людей — зачем это делать? Раз дано, то дано.
— Как тебе город?
— Я же нигде, кроме Казахстана и России не был. И еще году в 2014-м попал в Беларусь на день, у ребят там было выступление. Три страны, грубо говоря, — все.
Мои впечатления – это что-то с чем-то! Насколько это все между собой контрастирует! Если пойти в северо-западную часть Рима, она отличается от центра. Мы и в спальные районы зашли, и пожили недалеко от фонтана де Треви и Колизея. Я столько вдохновения хапнул! Мне показалось, что я хочу путешествовать всегда, что это не так недосягаемо, как казалось. В Колизей я не попал. Друг сказал: “Бро, оно не стоит семидесяти евро”.
— Те, кто знают тебя по битмейкерскому никнейму Strong Symphony или как одного из саундпродюсеров команды Jillzay, сильно удивятся, услышав релиз. У тебя на “Лото” мурлыкание раннего Дорна, отсылки к R&B нулевых.
— Я бы не сказал, что мой вклад в музыкальную составляющую Jillzay и всей этой движухи был каким-то колоссальным. Много музыки отдавалось ребятам, да, но по финалу моей музыки там мало. Я принимал участие в нескольких треках Адиля и помог написать музыку на пол-альбома 104 и Truwer “Сафари”.
Я всегда писал разную музыку. Даже сейчас, когда пишу песни Dose, я поднимаю старые архивы своих битов и оттуда что-то выдергиваю. Этот EP в большей степени на старую музыку записан.
— Ты любишь R&B нулевых?
— Очень! Слушал Justin Timberlake, Usher, Chris Brown, Aliyah, T-Pain. Когда был малым, все, что я слышал, у меня усваивалось единым массивом. Я не знал, кто что поет. Я не был меломаном, но все, что было на слуху типа Akon, стопудово знал. Года два назад добавил себе в аудио старого Akon, это для меня чисто воспоминание из детства.
— А нового The Weeknd ты послушал?
— Вскользь, песни три-четыре. Этот тренд на возвращение 80-х мне не сильно заходит как в его песне “Blinding Lights”. Бесит эта тенденция. Но песни, которые сейчас форсят с альбома, прикольные. Но старый The Weeknd; то, что он делал году в 2011-м — это отдельная история.
— Ты долго подступался к тому, чтобы запеть?
— Я же пел всегда, все детство. Я был вокалистом еще до того, как начал писать музыку. Выступал за школу на всяких городских конкурсах, пел “Крылатые качели”. У меня был фальцет, звонкий высокий голос. Меня везде пихали выступать.
У меня был одноклассник, который читал рэп. Я увидел, какое внимание он привлекает. И он меня подстегнул. Это было почти 12 лет назад. Говорит: “Спой у меня”. Было мероприятие, приуроченное ко дню борьбы со СПИДом. Мы сделали песню, пели и потом я захотел зачитать — и сделал это своим очень высоким детским голосом. Это было смешно. Потом мы сделали с ним группу и все пошло в другую сторону. Я стал двигаться как рэпер.
— Каким был район Павлодара, где ты рос?
— Не самым благополучным. У нас есть район Алюминстрой, сейчас его сносят, — это двухэтажки, их, по-моему, строили для работников завода, маленькие “восьмиквартирники”. Там я жил лет до пятнадцати.
Это был плюс-минус самый хуевый район города, но я не помню — может, потому что был совсем малой, — чтобы мы с родителями голодали. У нас всегда было что поесть. У меня отец был крутой, он всегда все промучивал круто.
Его не стало в 2010 году. Он хотел, чтобы я был юристом, как и он, и я получил диплом, чтобы он был счастлив.
— Ваш успех, успех твоих коллег создал какой-то бум на рэп-сцене страны?
— Однозначно. Все увидели, что можно реализовать что угодно, все сдвинулись с мертвой точки. Казахская музыка очень долго не выходила за пределы страны. А потом совершила переход на следующий уровень.
— В начале десятых, когда оттуда поперли фрешмены, было заметно, насколько эта сцена отличалась от того, что делали в Москве и Питере, этот прибаунсованный саунд.
— У нас не было такой истории, как в русском рэпе. Андеграунд, конечно, был, но в большей степени похожий на западный рэп конца нулевых. В Казахстане с самого начала слушали преимущественно западную музыку.
Русскоязычную музыку я начал воспринимать, когда уже сам стал рэповать. Это 2009 год. Мне нравились Каста, Krec, Ассаи, Триада, Ант. Я же лирик, у меня были такие песни: про отношения, любовь, про внутряк между парнем и девушкой. Хотя я был малой, мне 16 лет, а уже казалось, что все повидал и могу другим рассказать.
— Единственный фит у тебя на релизе — это V $ X V PRiNCE. Его у нас мало знают, а ведь он чуть ли не главная рэп-звезда региона.
— Месяц назад он в Алма-Аты собрал восемь тысяч человек на концерте. Представь, как я офигеваю, что он там большой артист, а в Москве о нем знают немногие.
Он выстрелил у нас, потому что говорит о близких и понятных темах, и делает это легко. У него легкие песни. Он постепенный, очень много работает. Я ему сейчас продюсирую следующий альбом. Он выйдет к его тридцатилетию.
— Кого еще можешь назвать из крутых местных артистов?
— Zoloto — это очень круто. Нравится, что делает The Limba, что делает M’Dee. Это уже большие артисты.
— Как ты пришел к битмейкингу?
— Когда я начал заниматься рэпом с другом, мы быстро заебались читать на инструменталы 50 Cent и The Game. Я почти сразу начал увлекаться созданием музыки. Fruity Loops, Hip-hop eJay, стандартная тема.
В 2009 году я узнал про чувака, который продает биты за доллары и который живет в Павлодаре, — и охуел. Это был Скрип.
Через какое-то время начал хуярить ему везде просто, написывал как фанат. Он тогда работал на какой-то стоянке. Пробил номер через знакомого. Туда звонил, домой звонил. Как щегол, который хочет узнать, как что делать. Офигел, насколько у него были крутые биты.
— В итоге дозвонился?
— Да, на домашний.
— Недавно читал мысль, что сейчас в русскоязычном рэпе поколение битмейкеров, которые не очень успешно пытаются быть рэперами. Мол, они слабы в плане текстов. Ты с этим утверждением согласен?
— Согласен. Я думаю, что дело в образе жизни этих людей. Битмейкеры ничем не живут, они сидят и ковыряют музло, им не о чем петь.
Это, наверно, применимо и ко мне в какой-то степени. Я бы не назвал себя сильным лириком. Но я — чувак, у которого в голове много заморочек, и я пытаюсь нитями их вытянуть из себя. Можно всегда обратиться к друзьям, которые умеют хорошо писать.
Я же как начинал писать: сначала музыка, а потом мотивы напевал на птичьем языке. Пытаясь превратить это в какой-то русскоязычный текст, поначалу звучало плохо. И я решил, что у меня ничего не выйдет.
Получаться начало относительно недавно. Сложно делать песню, крутить ее, заниматься всем циклом. В какой-то момент надо стать саундпродюсером, потом инженером. Я никогда не пробовал себя в этом ключе.
Когда я был малым, я писал тексты, кому-то они нравились. Но когда ты уже взрослый и понимаешь, что хорошо, а что плохо, это уже делать сложнее. Не получалось облечь в слова то, что было в голове.
— Когда слушал твой релиз, у меня родилась формулировка “романтичный баттл-R&B”. Вот рэперы диссят хейтеров и конкурентов, а ты методично рассказываешь какой-то девочке, как ей надо жить и что она делает неправильно.
— (Смеется) Есть такое. Мне свойственно ругать людей, с которыми я пересекаюсь, их отношения, то, какие они друзья. Ну или не ругаю, а рассуждаю, правильно ли они поступают по отношению к кому-либо.
Часть песен — это об отношениях. О таких, которые уже несколько лет длятся, и ты уже не понимаешь, с какой стороны подойти к ним, как понять, в правильном ли русле они развиваются, потому что столько претензий — что пиздец.
Герои моих песен смотрят со своей позиции на ситуации, в которых оказываются, они не видят полной картины.
— У тебя на альбоме есть цитата: “Я бы заперся с тобой в этом углу”. Подумал, что она очень сейчас актуальна.
— (Смеется) Блин, и не подумал об этом!
— Нет такого ощущения, что ценность музыки, которая выходит во время карантина, капитально упала? Люди не о том думают.
— Очень-очень некомфортно мне, что релиз выходит именно сейчас. Вокруг ситуация накаленная. Музыка — это энтертеймент, и на этом выезжать – ну такое себе. Период не самый приятный для всех. Мы отгрузили материал заранее, я не мог взять и сказать: “Мы стопаемся”. Хотелось бы верить, “Лото” сможет заставить кого-то отвлечься, потанцевать.
— Еще цитата: “Ты глупая малышка, твои мысли – лото”. Почему “лото”? Откуда взялась эта строчка?
— Видел же лотерейный шар? Здесь почему-то это кубы, а я все детство видел лотерейные шары, в которых шарики с числами перемешиваются. Телевизионная программа “Бинго” была популярной в Казахстане в нулевые. Лото — это метафора, я представляю голову как этот шар, из которого девушка рандомно достает мысли.
— А как твоя девушка реагирует на эти песни? На свой счет не воспринимает?
— Иногда приходится воспринимать. Есть ряд новых песен, и там не все всегда гладко. Она недавно пошутила: “Может, нам чаще ругаться? Ты становишься очень продуктивным”.
— Как сформировалось объединение Jillzay?
— Думаю, этот вопрос не мне нужно задавать. Не я его формировал.
— Что происходило между моментом вашего знакомства с Адилем и моментом твоего появления в клипе “Стиль”?
— Почти пять лет прошло, большой период. Мы общались, не общались, общались, не общались, разное было. В начале 2010-х у нас даже была совместная песня и клип. На презентацию видео пришло 500 человек. Большое событие для Павлодара.
— 104 рассказывал про нищету, в которой ему в 2013-м приходилось работать и жить: “На старом пентиуме пишу музло, за спиной 10 типов бутылку передают, а у них между ногами крыса бегает”. Было?
— В этой тусе, про которую Юрик говорит, я не был. У них с Truwer была другая движуха, еще до Jillzay.
— Какое-то время ты был концертным директором Скриптонита.
— Да, и диджеем одновременно. Но это длилось совсем недолго, концертов пять-шесть. Мы гоняли выступали по Казахстану. Веселое время, но тяжелое: поездки какие-то, ненормированный график, алкоголь, маршрутки-поезда.
— Несколько твоих битов есть на “Доме с нормальными явлениями”. До выхода альбома вы понимали, какая это глыба?
— Там только один бит мой, “Океан”. “Бумажки” я доделывал, бит написал Niman. Еще над “Лямом” чуть-чуть работал.
Я всегда понимал, каким будет этот альбом. Когда я узнал о существовании Скриптонита как творческой единицы, я знал, что это большой артист. Я всегда ему об этом говорил. И не меняю своего мнения. И когда он делал “Дом”, я понимал, что это крутая большая работа.
— Судя по соцсетям, Скриптонит импульсивный и тяжелый человек. В работе он такой же?
— В работе я не встречал никого трудолюбивее.
— Почему ты больше не являешься артистом его объединения Musica36?
— Обстоятельства.
— Финансовые разногласия? Творческие?
— Не хочу обсуждать.
— Айдос, у нас в 2015-м выходил материал о молодых битмейкерах — и тебя уже тогда знали видные саундпродюсеры. Как тебя заметили?
— У меня получалось успешно двигать историю с платформой Soundclick, и это не могло не обсуждаться в кругу битмейкеров.
Soundclick — это большой магазин битов. Я хотел двигаться в эту сторону, прочел статью на русском языке от ребят из Diamond Style, вдохновился, начал разгонять это все — и получилось.
Суть в том, что я очень продуктивно хуярил помногу битов и выкладывал их туда. Они сильно отличались от того, что туда выкладывалось. Я прошарил, как делать рекламу. И все. По итогу это оказалось не таким сложным, просто нужно было разобраться.
С американцами я работал по совсем другому прайсу. Бит стоил от $1000 до $5000 максимум.
— И сколько ты мог реализовать за месяц?
— Это были какие-то сумасшедшие деньги. По-разному. Бывало, восемь бачей за месяц. А мне 20 лет, представь себе.
Мы выбрали пять песен, музыку к которым написал Айдос, и попросили их прокомментировать.
Хлеб “Рэп, цепи”
Этот бит ребята купили в лизинг. Песня стала популярной.
Мне по поводу этого же бита писал один из менеджеров Kid Ink, охуенного на тот момент чувака. Просто в твиттере наяривал: вот нам нужно купить. А на контрасте Хлеб эту песню выпускает. Понимаешь, диссонанс какой? Для меня это было странно. Но я ничего не мог поделать: ребята купили песню, записали ее. У них есть все права в рамках лизинга. Наверное, на тот момент они превысили все пороги лизинговых ограничений, но тем не менее.
Если бы охват песни у Хлеба был небольшой, то никто бы им не предъявил за использование бита. Но охват у трека оказался колоссальный. Его бы, наверно, пришлось хлопнуть правообладателям, если бы Kid Ink выкупил эксклюзивные права.
Есть такое понятие как пороговые прослушивания. Они бывают разные у бита в зависимости от количества воспроизведений, количества продаж, условий договора, разные нюансы. Я всегда стараюсь, чтобы права всех исполнителей сохранялись, и сразу предупреждаю, что есть риск превысить эти цифры — и в таком случае трек может заметить новый правообладатель и заблокировать.
Thomas Mraz “Chavron Ocean”
Этот трек мне не нравится абсолютно. По-моему, это тоже лизинг, просто купленная история, бит до сих пор есть в продаже. Просто не нравится.
Бывает, пишешь музыку, и появляются какие-то ожидания от песни, ты знаешь, как она будет приблизительно звучать. А потом слышишь результат и понимаешь: “Это не то”. Не то, что ты себе представлял. Эта музыка написана во времена, когда я перся по The Weeknd.
Gruppa Skryptonite “Podruga”
Очень положительно отнесся к творческой перезагрузке Адиля и к проекту Gruppa Skryptonite. Там основа гитарная мной придумана, а он уже его привел в тот вид, каким вы его слышите сейчас.
ЛСП и Pharaoh “Амнезия”
В 2018 году Олег ЛСП приехал ко мне познакомиться. Отобрали ему музла, бита три-четыре, этот был среди них. Олег мне говорил: “Бро, вот тут нужно дожать звук, тут не качает”. А я не понимал, как его добить. Говорю: “Если у тебя есть видение, можешь его добить сам”. Когда бит старый, то я ничего с ним сделать не могу, я высыхаю, освежить его у меня не получается. Но он не сильно поменялся в финальной версии трека, хотя, судя по кредитсам, там работали еще четыре битмейкера потом.
2 Eleven и Freddie Gibbs "Who Want It"
Freddie Gibbs сюда залетел, я предполагаю, потому что это какой-то его кореш. Не знаю, насколько он там популярный… Громким артистам так и не получилось мне сделать кредитсы. Бит они взяли в лизинг, никаких серьезных движух. Потом выпустили клип, мне через три месяца кто-то написал: “На твой бит залетел Freddie Gibbs”. А я и не знал.
