Anacondaz: "Страшно оставаться в России"
Сергей Карамушкин и Артем Хорев дали интервью "Медузе" (признана в России иноагентом) о том, как, будучи группой из запрещенного списка, остаются в России.
О судах с МВД
У нас сейчас идет два суда: в Екатеринбурге и в Перми. Ответчик [по обоим искам] — Министерство внутренних дел. В Екатеринбурге наш иск отклонили, посчитав действия полиции правомерными. Поскольку мы были «замечены в поддержке Навального, критиковали власть и осуждали СВО», полиция закрыла наш концерт в целях предотвращения возможных правонарушений. Это уже похоже на мыслепреступление или еще нет? Решение это мы будем обжаловать.
В Перми полицейские избрали другую тактику: они говорят, что в клубе были нарушены правила пожарной безопасности. С каких пор полиция отвечает за пожарную безопасность, не сказали. При этом в Перми сотрудники МВД, приехавшие закрывать концерт, ни про какую безопасность не говорили, а в Екатеринбурге вообще просто объявили: «Концерта не будет, потому что не будет, обращайтесь в прокуратуру».
Страшно ли оставаться в России
Артем Хорев: Страшно. Но в России по-прежнему остается много прекрасных и добрых людей, которые испытывают те же чувства, что и мы. Эта мысль немного помогает. Мне страшно еще и за будущее сына. Наши дети не будут скучать точно. Но хочу ли я, чтоб он жил в таком мире? Хочу, чтоб он служил в армии два года? Слушал «уроки о важном» в школе? Не хочу. Хочу, чтоб он жил и наслаждался жизнью, а не учился молчать, терпеть и переживать. Как делали наши бабушки, дедушки, родители, как нам приходится делать. Вокруг столько интересного, красивого, вдохновляющего, созидательного. Вокруг будущее. А мы на всех парах мчимся в прошлое. Хочу, чтоб он жил и наслаждался жизнью, а не учился молчать, терпеть и переживать. Как делали наши бабушки, дедушки, родители, как нам приходится делать. Вокруг столько интересного, красивого, вдохновляющего, созидательного. Вокруг будущее. А мы на всех парах мчимся в прошлое.
Сергей Карамушкин: Как ни странно, не будь у меня возможности уехать, мне было бы спокойнее. А пока такая возможность есть, есть и страх ее лишиться и обнаружить себя в обстоятельствах, которые невозможно изменить. Сейчас у меня нет духа разорвать эту петлю. Возможно, я об этом пожалею.
О законе против ЛГБТ
Закон против «пропаганды ЛГБТ» выглядит просто смешно. Реальная проблема в России это, видимо, да? Других проблем нет. От всей этой возни с традиционными ценностями и православием веет нафталином и тленом. В попытке объединить страну какой-то общей идеологией люди, не способные создать что-то ценное, достают из бабкиных сундуков все то, что уже сто лет назад проходили. «Другой идеологии у нас для вас нет, ребятки». Суета вокруг надуманной «проблемы» ЛГБТ выглядит наигранно и неестественно, а вот люди, чьи судьбы этот закон может искалечить, настоящие.
О самых трудных моментах после 24 февраля
Карамушкин: Начнем с того, что трудности, с которыми мы столкнулись, ни в какое сравнение не идут с трудностями людей, которых непосредственно коснулась война. Но для меня самыми кошмарными были первые несколько недель, когда, помимо базового набора горьких эмоций и шока, к которому со временем адаптируешься, мной владело самое настоящее, яростное, пьянящее сумасшествие. Сейчас состояние кукухи стабилизировалось.
Хорев: Со временем к состоянию постоянной тревоги и шока привыкаешь. Ты все время в стрессе. Каждый день трудный, потому что непонятно, что принесет следующий. А он точно не принесет ничего хорошего. У меня лично все внутри рухнуло в бездну, когда я случайно наткнулся на видео, где из завалов выносили ребенка без сознания в подгузнике. Он примерно ровесник моего сына. Я смотрел это видео и видел, как моего сына достают из завалов без сознания. Не знаю, выжил ли этот ребенок. Боюсь узнавать.
