Captown — новая школа из Казахстана, для которой важен смысл

Есть традиции, которые даже хаотичный 2020-й год не способен нарушить. Одной из таких для нашего сайта является “Новый Флоу” — проект, в рамках которого мы каждый год рассказываем о новичках, в которых верим, которых слушаем и которые, на наш взгляд, являются яркими и самобытными героями.

Feduk и Obladaet, Ic3Peak и Gone.Fludd, Пасош и Loqiemean, Недры и Луна были героями “Нового Флоу” еще до того, как стали хитмейкерами и хедлайнерами. Надеемся, что и этот, уже пятый по счету сезон откроет для вас новых любимых артистов.



Captown — молодая кровь казахстанского рэпа. Трое эмси — Азат (Quantarskii bluez), Баха (FortyGunz) и Мади (Zaton) — сначала прославились дома виральными видео, где зачитывают еще не вышедшие треки на камеру смартфона, а потом рванули в Подмосковье, где записали “Иллюзию нормальности”, релиз, благодаря которому о группе узнала новая аудитория. Помогли и громкие фиты — в записи поучаствовали Lizer, Леван Горозия и Масло Черного Тмина. Неслабо для новичков.

Впрочем участники Captown себя к новой школе причислять не желают — в первую очередь, из-за идеологического конфликта. Они предпочитают существовать на стыке поколений — где новый звук встречает старую рэп-этику, когда важно “за каждую строчку, сказанную в треке, вывозить в жизни”.

Наше интервью — это истории о пышных казахских свадьбах, для которых местные звезды специально записывают песни и гребут деньги лопатой. Рассказ про первый казахстанский рэп-лейбл, который хотел работать без контрактов, только на честном слове, и поэтому очень быстро развалился. А также сильный монолог одного из участников Captown о том, как он четыре дня провел в коме.

7 ноября концерт Captown пройдет в московском клубе “16 Тонн”.

ФРИСТАЙЛЫ В КОМПЬЮТЕРНОМ КЛУБЕ И ЗАПИСЬ РЭПА ПОД ПЛЕДОМ

Баха: Астана — холодный город, поэтому зимой молодежь обитает по компьютерным клубам. Я однажды зашел в такой, смотрю: кто-то читает рэп в кругу пацанов. Это был Мади, так и познакомились. Я до этого просто стихи писал, о музыке не думал. Увиденное меня вдохновило. Мади был первым, кто сказал: “Пишешь стихи? А попробуй это под бит делать”.

Первый мой стих вообще был про хлеб. Учительница в третьем классе всем раздала темы, мне такая досталась. Как вырос, темы другие пошли — районовские истории, движняки пацанские, большие стихи писать начал.

Азат: Мы с Бахой дружим с детства. Я всю дорогу был окружен музыкой, отец музыкант у меня, играет на синтезаторе. Он не профи, для себя занимается. В какой-то трек даже партию гитары нам наиграл.







Мади: Это так происходило — сидим с пацанами, я включаю любой бит с YouTube и просто читаю, мне было по кайфу. Делал так в компаниях 2-3 года, но ни разу к микрофону не подходил, а когда попробовал и послушал себя, то еще полтора года не решался записываться. Самого себя неприятно было слушать. Еще не нравилось, что толпа на студии, кто-то приходит с треком, и все начинают залетать, по 7 человек на бите получалось. Мы с пацанами кооперировались, снимали помещение, делали музыку. Скидывались на студию даже те, кто не записывался. Людям прикольно было сидеть там, тусоваться.

Баха: Внизу была шиномонтажка, а сверху наша комнатка непонятная. Внутри — диван и будка, которую мы собрали из подручных средств. Но это еще нормальные условия. Были моменты, когда мы в квартирах под пледом писались, матрасы ставили к стенке. В 2017 году мы с Азой взяли в кредит аппаратуру, сделали нашу студию мобильной, чтобы записываться где угодно — делали это и дома у кого-то, и в офисе после рабочего дня.

КАК ПОЛЮБИЛИ РЭП

Азат: Для большинства наших ровесников проводниками в рэп-музыку стали 50 Cent, Eminem, G-Unit, Snoop Dogg, вся эта история с Запада. До этого мы слушали только что, что у родителей играло — российская эстрада, Мистер Кредо, все подряд. Русским рэпом я заинтересовался, когда услышал Гуфа и Басту. У Гуфа сильно залетел альбом “Дома”. Сторителлинг его — это прям вау.

Мади: Ну и сама трушность. В текстах говорилось о том, что было, а не с небес взятые истории. Как большинство рэперов сейчас читают про гелендвагены, а сами пешком ходят. Смешно, когда люди в треках нереально крутые, а жизнь этому не соответствует. Читают про блоки и глоки, а сами в руках не держали эти глоки никогда. Мне интереснее слушать, когда в песнях читают про свой жизненный опыт, про свою боль.

Если попытаться выделить такой самый выстраданный трек из своих, пускай это будет “Повторять”. Это лирика, но не банальная. Я там объясняю, почему сейчас живу так, а не иначе, почему меня окружают алкоголь и разные кайфы. Не охота ничего такого больше.

АЗАТ — САУНДПРОДЮСЕР ГРУППЫ

Азат: У каждого из нас своя фишка. Пока мы с Мади пытаемся написать один куплет, Баха может свой уже семь раз поменять. К одному треку может записать пять куплетов, постоянно перезаписывает их до идеала. А Мади харизмой тащит, панчами. У меня больше упор на звучание. Я делаю сведение, продакшн, всю работу по звуку.

Мой никнейм Qantarskii Bluez с казахского переводится как “холодная тоска”. Астана — одна из самых холодных столиц мира, с холодом у нас ассоциируется очень многое.






Когда мы начинали делать рэпчик, я не думал, что буду делать свою музыку. Мы просто брали биты с YouTube и записывались на них. О дистрибуции никто не думал — просто на стенку ВК бросали. Позже наступил момент, когда такие биты перестали устраивать, я их менял, что-то перебивал, в итоге решил, что надо делать самим.

Сейчас мне нравится хаус. Жесткий панк тоже в последнее время прикалывает. Многие удивятся, когда услышат наш следующий экспериментальный релиз.

ПЕРВАЯ ЛОКАЛЬНАЯ ИЗВЕСТНОСТЬ

Азат: Вся движуха началась в 2018-м с трека “А как ты думал?”. Даже до его выхода: мы выкинули в инстаграм видеоотрывок, как читаем его втроем на телефон.

Баха: У меня друг снимал вайны, он дал номера пабликов, где выкладывали все подряд: музыку, видеоприколы, ролики с тачками тюнингованными. Я сделал рассылку по ним — и этот видос мгновенно разлетелся.





Мади: Вечером у нас было 5000 подписчиков, а когда проснулись — уже 20 тысяч. Видео начало уже и по российским группам разлетаться.

Азат: Мы мониторили, где сильнее заходит ролик, и уже тогда поняли, что больше людей нас слушают в Москве. Тогда и решили, что надо туда двигаться.

АСТАНА — АЛМАТА — АСТАНА

Мади: На момент выхода трека “А как ты думал?” мы еще не занимались музыкой всерьез. Мы приходили на студию ночами, утром опять на работу, и не было такого, что ты сидишь целыми днями, слушаешь биты.

Азат: В 2019-м нам поступило предложение поработать в Алмате над YouTube-проектом. Мы все уволились, рискнули, выкатили туда. В итоге проект просуществовал месяц-два и накрылся, а мы остались в Алмате еще на полгода. Алмата считается в Казахстане более продвинутой, творческой. А Астана — более деловой, там одни госучреждения.







Мади: Первое время в Алмате надо было мутить копейку. Везде работал – на складе, на стройке, в охране. Даже в караоке! Туда я сначала устроился охранником на вход. Потом уволился человек, который включал песни в зале. Я решил не терять момент, зарплата там побольше. По музону — стандартный “пьяный” сетлист. “Рюмка водки”, “Офицеры” — это топ плейлистов в караоке по всему СНГ.

Азат: То, что неслось в квартире, которую мы там снимали, это настоящий рок-н-ролл. Об этом периоде много сказано на первом EP “January”.

ПЕРВЫЙ КАЗАХСТАНСКИЙ РЭП-ЛЕЙБЛ

Азат: Когда мы вернулись в Астану, начали знакомиться с местной рэп-тусовкой. В то же время начинался первый казахстанский рэп-лейбл “Кровь с молоком”. Был концерт при участии многих казахстанских артистов.

Лейбл задумывался как компания, функционирующая без бумажек и контрактов. Все были наивными, верили, что “на братском” все так и будет ехать.

Стать частью лейбла нам предложил местный рэпер-ветеран Кот Балу. Еще там были Soulbirkez, Ne1tron, Rakhim, Jeltoksan и Tellmetomyface. На студии человек по 15-20 постоянно висели, в комнате на 15 квадратов. Но это недолго просуществовало. Начали давать совместные концерты, где все исполняли по 2-3 трека. Какие-то артисты получали больше внимания — и все начали разбредаться в разные стороны. Кот Балу тогда на это посмотрел и сказал: “Закрываем эту парашу”. Ну и закрыли. Кто-то в Q-Pop ушёл, кто-то ещё куда.

Q-POP? ЭТО ЕЩЕ ЧТО ТАКОЕ?

Азат: Это казахстанский поп, определение по аналогии с K-Pop. У нас это сейчас очень развито. Звезды этого направления — группа Ninety One, мне вкатывают, они очень музыкальные, стилевые, делают современный звук на казахском языке. Вот сама подача, внешний вид таких артистов мне не нравится — косметика у парней, уложенные волосы, накрашенные ногти, серьги. Это классический бойзбенд. Стадионы собирают, на них школами ходят.

О ТРАДИЦИЯХ КАЗАХСТАНА

Мади: Другой менталитет в Казахстане, строгое воспитание. Здесь бывает, что людям по 30 лет, а они сигареты до сих пор не могут перед родителями курить, хотя у них свои дети уже. Никогда не увидишь, чтобы сын с отцом сидел пиво пил. Рэп старшее поколение вообще не приветствует. Думают, это какое-то ребячество.

Баха: Для них это даже не музыка. Вот свадебные песни – это топчик.

Мади: У нас артисты, которые делают песни для свадеб, за три минуты могут миллион заработать. Приехал — спел — взял лям — уехал. У нас очень любят пышные свадьбы. Поэтому звезды эстрады делают именно такие танцевальные треки — чтобы на свадьбах под них танцевали.

Азат: У нас это прям отдельный жанр — свадебная танцевальная музыка. Эстрадные артисты больше на свадьбах зарабатывают, чем на стриминге. Этой ситуации мы посвятили трек “Кредит”: делаешь свадьбу, берешь кредит, один день шикуешь, а потом лет 10 пашешь как лошадь, чтобы его погасить. У нас не бывает свадеб на 50 человек. Даже самая бедная семья сделает на 200. Даже в карантин! Все, чтобы один день почувствовать себя кем-то важным. Есть пары, которые женились, а потом через 2-3 дня развелись. Зато за свадьбу десять миллионов выложить — это пожалуйста.




Баха: Ревность точит, никто не хочет делать свадьбу хуже, чем у соседа. Неоговоренное соревнование. Казах без понтов – беспонтовый казах.

Азат: Молодым на свадьбе бывает тяжело, приходится стоять часов по 5-6. У нас тосты могут говорить по 40 минут. А старших надо слушать стоя. Это праздник не для молодежи, а для старшего поколения, все хотят показать: “Вот, это мой сын, все смотрите”. Собираются родственники, которых ты не видел лет 5-10 из других городов, деревень. Друзья друзей, сослуживцы отца. Ты даже не знаешь, кто это, но тебя все знают.

Баха: Из свадебных обрядов у нас еще есть беташар. Заходит невеста в фате, и перед тем, как показать всем лицо, она должна поклониться каждому, а они дают деньги. Тамада при этом фристайлит, вызывает братьев, поддерживает градус веселья своими репликами. Если умеешь фристайлить, ты на свадьбах зарабатываешь.

Казахи же давно увлекаются фристайлом. Есть такой ритуал у нас — айтыс. Два акына сидят и баттлятся, только в более интеллектуальной манере, чем та, к которой мы привыкли. Могут подкалывать друг друга, там не только речитатив, но и народное пение используется.

ПЕРЕЕЗД В МОСКВУ СОВПАЛ С НАЧАЛОМ ЛОКДАУНА

Азат: В Москве у нас много знакомых в музыкальной теме, они давно предлагали: “Давайте выкатывайте сюда, встретим, поможем, будем вместе двигаться”. Мы долго решались, а потом обсудили с домашними, чтоб не волновались, и 6 декабря поехали. До этого не были тут ни разу — и офигели от того, какая Москва огромная. Едем на тачке — а город не заканчивается. Астана бы уже три-четыре раза закончилась.

Баха: Москва подарила нашей музыке другой вайб. Мы это поняли, когда записали тут первый же трек. Здесь все на суете, стиль музыки более свежий получается. В Казахстане все более ленивые, медленные. Людям в Москве нужно быстро покачаться и дальше двигать по делам.

Первое время мы жили в гостинице, через знакомых хороший вариант подвернулся. Потом случился карантин, а гостиница — это же общественное место, ее на время локдауна закрыли. Поэтому мы нашли дом в Подмосковье, оборудовали там же студию.







Азат: Это не космические деньги — где-то 50 тысяч в месяц. Студию-то мы всю с собой привезли, то, что взяли тогда в кредит, до сих пор юзаем. При этом мы мы не платим аренду. Наши друзья московские дают нам поддержку. Это не инвесторы, у нас нет деловых отношений, только братские.

Баха: У нас сейчас дома челлендж: каждый по демке в неделю делает. В конце недели мы садимся и отбираем лучшие.

Мади: Каждый день кто-то что-то делает, хотя бы минимальный темп. Напев или припев сделал — уже хорошо. Мы почему и решили в Москву переехать – если бы мы в Казахстане сняли дом, там бы и не пахло работой.

Азат: По сути мы кочевники. Из Астаны в Алмату переехали, потом обратно, потом в Москву. Переезды на нас хорошо влияют в музыкальном плане.

“ИЛЛЮЗИЯ НОРМАЛЬНОСТИ” — РЕЛИЗ, ЗАСТАВИВШИЙ ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ НА CAPTOWN

Мади: Что такое иллюзия нормальности? Это когда у тебя не все хорошо, но тебе звонит мама, и ты говоришь: “Да все хорошо, мам”. Это иллюзия, которую ты создаешь, чтобы никто не переживал. Этой фразой можно многое объяснить. Да и вообще положение в мире — все делают вид, что все нормально.

Азат: Появляется новая школа, она творит всякую дичь, сейчас это критикуется, но через некоторое время это признают нормальным. Это и есть иллюзия нормальности. А мы пытаемся найти то, что будет звучать круто и при этом обладать изюминкой. Нести какой-то смысл, а не звуки непонятные и чуждые нам ценности. На “Иллюзии” мы читаем, что можем “порулить и в старой, и в новой школе”. Он действительно звучит, будто на стыке двух поколений.







Мади: Новой школе не хватает смысла. Вайба много, атмосферы много, но текст открываешь — и смеяться хочется. “Пау-пау-пау, мяу-мяу-мяу” – я так в жизни не разговариваю, а ты? Вся новая школа пытается делать как америкосы, использовать сленг зарубежный, но я же не говорю “хоуми” пацанам своим, я говорю: “пацаны мои, братья”. Ну какие хоумис? Зачем корчить из себя гангстеров?

Баха: Взять Моргенштерна. Чисто вайб у него прикольный, но песни...

Мади: Надо найти какую-то середину. Я полюбил рэп за слова, несущие смысл. Мы тоже любили позависать, мы читали о таком, потому что не могли не читать, это было в нашей жизни. Но при этом мы идем дальше — и рассказываем, что такая жизнь ни к чему хорошему не приведёт. Как в песне “С другой стороны”, которую мы сделали с Лизером. В куплете там говорится о том, что можно кайфовать бесконечно, но каков итог? Здоровье не вечное, а оно тратится, когда ты кайфуешь. Ты не всегда будешь молодым, а жизнь мимо проходит. Проживешь так 5-10 лет — а дальше ничего уже не получится сделать. Тебя съест это. Пока ты кайфуешь, люди дела делают.

А сейчас посмотри на этих детей, которые слушают звезд новой школы. Им, наверное, лет 10, а они уже поют песни про солевые истории и кайфы. Десятилетний ребенок уже думает, что нюхать — это круто.

Баха: Мы в его возрасте бегали и в войнушки играли. А он уже знает, что такое соль и наркота.

Мади: Я за каждую строчку, сказанную в треке, вывезу в жизни. И так каждый из нас.

МАДИ ПРОВЕЛ В КОМЕ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ, А КОГДА ОЧНУЛСЯ, НЕ СМОГ ПОШЕВЕЛИТЬСЯ

Мади: В песне “Выруливаю” есть строчка: “Чуть не утонул в алкоголе, будни с перегаром были как на повторе”. Я раньше нормально пил, каждое утро с коньяка начинал, так длилось несколько лет. А первого января этого года где-то возле ЦУМа меня выключило. Провалялся пару дней в коме в больнице Склифосовского. Причем я немного выпил в тот день, это был накопительный эффект. Организм воспринял алкоголь как яд, начал отключаться.





Отказали легкие, я лежал на аппарате ИВЛ. Когда проснулся, было не по себе. Пришлось кое-что осознать. Раньше я мог кайфовать 10 дней без передышки, пять суток не спать, двигаться. У меня однажды так было: встретил друга в пивнушке в Астане — а проснулся за 700 км оттуда.

Инфа про мое состояние просочилась в сеть. В палате девочка работала, которая нас слушала, узнала меня и запостила снимок из реанимации. Я потом всяким пабликам музыкальным писал, чтоб удалили.

Когда проснулся, не понимал, где я. Больше всего я боялся, что ко мне не вернется чувствительность. Первое время я просыпался и обнадеживал себя: “Скоро, наверное, приду в себя”. Уснул, проснулся — ничего не меняется. Уже начал думать: “Добейте меня уже”. Нет желания овощем быть, который ничего не может. “Либо добей, либо подними, я не хочу быть в таком состоянии”. Я не мог двигаться, просто глазами вертел, даже не мог пальцем пошевелить. Четыре дня я был в отрубе, еще два не мог двигаться. Потом начал шевелить пальцами, губами.

Было страшно, когда рядом со мной люди отъезжали. Лежишь в палате, тут начинает аппарат соседа пищать, доктора приходят в палату и такие: “Всё, он умер”. Потом его увозят. В такие моменты думал: “Неужели, настолько все серьезно?”. Кто-то уксуса выпил, кто-то еще что-то. Это же Новый год, пиковый момент несчастных случаев.

С тех пор я только пиво пару раз выпивал, чисто за компанию. Ну вот когда с Лизером познакомились, жарили шашлыки, я там бутылочку выпил.

У НИХ НА РЕЛИЗЕ ГОСТЯТ ЛЕВАН ГОРОЗИЯ, LIZER И МАСЛО ЧЕРНОГО ТМИНА. КАК ИМ ЭТО УДАЛОСЬ?

Азат: Мы наткнулись в инстаграме на какой-то отрывок трека Лизера, и решили предложить ему фит. Отправили свои треки, менеджер Лизера послушал и сказал ему: “Из всех, кто что-то присылал Арсену, это первый, когда реально стоит послушать”. Он послушал, ему понравилось, мы сразу созвонились, он приехал к нам. Мясо пожарили, пообщались. Очень приятный воспитанный пацан. Он же представитель новой школы — но как же сильно изменилась его музыка, смысловая составляющая.

Мади: Мы думали, что сможем с Лизером записаться у нас, но так душевно посидели, что до работы дело не дошло. Потом он в Питере записался, прислал свой парт.

Даже если ты ноунейм, не стесняйся писать артистам, которые значительно известнее. Если им понравится, они это сделают. По крайней мере, у нас так со всеми получилось. Круче всего было с Леваном: мы ему отправили две демки, чтобы он выбрал, какая больше зайдет. А он в итоге ответил: “Давайте делать оба трека”. Один вышел синглом, а второй на EP оставили, более лиричный.







Азат: Трек с Леваном “Понедельник” — это новый опыт для нас в плане текста. Мы сами вряд ли бы так сделали. То же можно сказать о релизе в целом — там каждый трек в другом жанре.

Мади: Когда мы предложили фит Маслу, он согласился и прислал свою демку. Мы втроем сидели за столом и пытались понять, что с ней делать. Вообще не наш стиль. Пока мы писали с Бахой текста, Аза пошел к себе посидеть над музыкой. Мы заходим, он говорит, что кардинально все переделал, и включает этот момент с изменением бита. И нас вскрывает, текст просто вылетел тут же.

Баха: Мы еще и не сразу поняли, как подстроиться к Маслу по тексту. Он там свою ситуацию накидывает. Он нам еще текст отправил, потому что мы не сразу смогли понять, о чем там речь. Каждый видел свое.

Азат: Масло давно в курсе за нас. У нас есть общие друзья, они ему ставили, его качнуло, он кинул нашему кенту респект за этот трек. Он так и передал нам: “Я такую музыку вообще не слушаю, но мне кент прокачал жестко”.

ОНИ ПРОТИВ БОРАТА

Мади: Мы не смотрели “Борат-2”, только первый. Понимаем людей, которые активно бойкотируют премьеру фильма. Он высмеивает наш народ, нашу культуру. Юмор — всегда хорошо, но он не должен никого оскорблять.

Азат: Казахи — народ, который любит пошутить и посмеяться, но не над тем, как брат с сестрой засасывают друг друга. У нас есть картины, которые высмеивают власть, показывают “народный” — такие как “Аким”, “Саке”. Создателей этих картин никто не бойкотирует, потому что они смеются над правдой. А у “Бората” все взято из головы.

Баха: Мы между собой и с нашими близкими шутим очень жестко, но мы знаем, что не обидим этим друг друга. С незнакомыми людьми так никогда шутить не будем, а тут шутят над целым народом и делают это оскорбительно. Мы не консерваторы, но мы далеко не за премьеру этой картины. Мы очень любим Казахстан, казахстанцев и нашу культуру.