8 лет альбому XXXTentacion “17”. История легендарного (и самого проблемного) релиза эмо-рэпа

25 августа альбому XXXTentacion “17” исполняется восемь лет.

Когда он только вышел, не было ощущения, что тектонические плиты сдвинулись, а музыка изменилась навсегда. Альбом провоцировал горячие дебаты, этого не отнять, но связаны они были скорее с неоднозначной фигурой автора и совершенными им преступлениями.

Но время все расставило по местам.

Сегодня статус альбома “17” как одной из жанрообразующих для эмо-рэпа работ кажется неоспоримым. А сам XXXTentacion стал трагическим героем, Куртом Кобейном поколения зумеров. О его актуальности столько лет спустя говорят цифры — 2,3 млн слушателей в месяц по данным Яндекс Музыки.

“17” — дебютный альбом Экса. К моменту выхода релиза его автор уже превратился в одного из самых скандальных персонажей новой рэп-сцены, которая сформировалась на стриминг-платформе Soundcloud, и позже волной накрыла мейнстрим. Все ждали, что первый большой релиз Экса будет похож на 10 песен-клонов его яростного хита “Look At Me”, но XXXTentacion выбрал другой путь.

Неоднократно слышал такую мысль, что альбом “17” — это “808s & Heartbreak” своего времени.

Логика простая: альбом Канье Уэста в 2008-м показал, что рэпер может быть уязвимым, петь про депрессию и потери, и это изменило целое поколение, дав дорогу в жизнь тому же Дрейку, который неоднократно признавался в любви к этой пластинке и записывал каверы на песни с нее.

“17” оказал на молодежь во многом сравнимый эффект. Только если Канье использовал автотюн и звуки винтажной драм-машины, XXXTentacion свел всё к минимализму: акустическая гитара, сэмплы с ютуба, лоу-фай-биты.

Это была музыка для тех, кто сидит ночью в наушниках, листает думерские-мемы и не может заснуть (“It’s 4AM and I can’t sleep”, ага). Никакого пафоса, только сырая боль. В этом был секрет успеха альбома “17”: подростки чувствовали, что XXXTentacion говорит с ними напрямую.

Мелодическая простота — одинокая гитара на трех простых аккордах, много шерохов и тишины, — тоже работали на создание доверительной интонации, не отфильтрованной продюсерскими наворотами.

Это полностью применимо к открывающей песне “Jocelyn Flores”.

Она названа в честь 16-летней фанатки, которая покончила с собой. XXXTentacion превратил ее историю в песню, но семья девушки была против. Родственники Джослин не только называли подобное “эксплуатацией трагедии”, но и вообще не хотели иметь ничего общего с Эксом. Ведь трагедия случилась, когда девушка приехала во Флориду, чтобы сняться в лукбуке одежды, которую выпускал рэпер.

У этой темной истории есть и светлая сторона: для фанатов Экса и просто для подростков в сети песня “Jocelyn Flores” стала символом борьбы с душевными ранами, а названная в честь девушки инста-страничка @jocelynflores_x_x_x превратилась в мессадж-борд, где подростки делятся проблемами и могут найти поддержку от таких же, как они.

Эта история добавила альбому еще один слой противоречий: песня помогла миллионам фанатов, но за ней стояла реальная боль.

То, что стало главным достоинством альбома, можно назвать и главным недостатком. Эти 11 песен нередко напоминают брошенные на полпути недоработанные демки. Песни часто не ведут к катарсису, истории одномерны, а герои не находят спасения, зависая в лимбе страданий.

Это не терапия. Это хроника срыва.

Критики писали: для уязвимых подростков такая музыка может быть опасной — она не лечит, а только усиливает чувство безысходности.

Еще одна важная фигура в звучании “17” — Shiloh Dynasty. Анонимная певица, чьи короткие бэдрум-видео с гитарой так понравились битмейкеру Potsu, что тот вставлял кусочки из них в свои инструменталы — и уже их услышал Экс. Potsu (и Shiloh) стал Кидом Кади для Джасея-Канье. В смысле, человеком, который принес хрупкий мелодизм, вокруг которого был выстроен весь остальной материал.

После успеха альбома фанаты ожидали, что Shiloh Dynasty выйдет из тени (на минуточку: у 10-минутного ролика, в котором ее бэдрум-лайвы слеплены воедино, накапало уже 32 млн просмотров), но этого не произошло: она удалилась из соцсетей и так и осталась фигурой-загадкой. Для многих слушателей именно она — невидимая соавторка “17”, подарившая альбому его особую уязвимость.

С самого начала вокруг “17” шли ожесточенные споры.

Многие медиа отказывались писать про релиз без упоминания уголовного дела Экса. Там, как известно, были тяжелые обвинения: нападение на беременную девушку, домашнее насилие.

Но в тот же момент за альбом вступился Кендрик Ламар. Он написал в Х / твиттере: “Если вы что-то чувствуете — послушайте этот альбом. Подлинные эмоции”.

Это был важный момент: артист, которого считают моральным ориентиром хип-хопа, открыто встал на сторону самого проблемного представителя жанра.

Кендрик дал альбому броню, позволил Эксу петь свою музыку, разоружив многих критиков, бойкотирующих альбом, и легитимизировал его для своей фанбазы, которая могла воспринимать все, что делал XXXTentacion ранее, каким-то скримо-эмо-трешем с саундклауда.

На этом попытки бойкотировать “17” и его автора не закончились.

Год спустя, весной 2018-го, Spotify запустил “этическую политику”: заявил, что не будет продвигать в редакторских плейлистах артистов, обвиненных в насилии или преступлениях.

Фанаты назвали это цензурой. Коллеги — от Кендрика до 50 Cent — тоже были против.

Ходили легенды, что Кендрик лично позвонил в офис Spotify и пригрозил снять свои треки с платформы, если XXXTentacion останется в бан-листе. Аргумент был простой: если вводить моральную цензуру, то придется убирать половину артистов, от рок-легенд до рэперов из 90-х.

Через месяц Spotify отказался от политики и вернул Экса в плейлисты. К тому моменту XXXTentacion уже был убит (июнь 2018-го), и спор получил еще более болезненный оттенок: цензурировать ли артиста, который уже не может ответить?

Спустя восемь лет песни с альбома “17” продолжают жить своей жизнью и утешать миллионы подростков по всему миру. Люди, живущие в секции комментариев ютуба, пишут под этими треками о ментальных травмах, оплакивают артиста, рассуждают о его “влиянии на целое поколение”.

Для кого-то “17” стал классикой, для кого-то — примером того, как искусство может быть неразрывно связано с личностью автора и его поступками. Можно ли любить музыку, зная, что ее автор был жестоким преступником?

На этот вопрос “17”, само собой, ответа не дает.

Но именно поэтому он и остается важным: это альбом без развязки, без надежды, без морали. Честный документ боли, который одновременно вдохновил целое поколение и оставил после себя слишком много вопросов.