"Расставания, любови, эндорфины — все было": Mary Gu про кризисы, рэп-каверы и свободный 2017-й

Mary Gu — поп-певица с большими хитами и турами, непростым детством и ярким талантом. Ей помог прорваться кавер на "Безумие", в 2020-м она выпустила дебютный альбом "Дисней", записала фиты с Loc-Dog, Mayot и OG Buda, а в феврале вернулась со вторым лонгплеем "luvcore". Mary Gu — новый наставник проекта VK Музыки для молодых музыкантов "Трамплин". Сегодня у нее вышел совместный трек "Синдром отмены" с певицей Забей, Лерочка.

В большом интервью Mary Gu говорит о новом творческом этапе и песнях, которые переросла. Вспоминает себя юной и неопытной, когда "думала, что музыка так и будет создаваться в потоке и в радости". Рассказывает, что это так не работает — и как переживала творческие кризисы. Говорит о каверах на рэп и фитах с рэперами, которые "то здесь, то там"; о любви к раннему творчеству Лок-Дога и гениальности песни "Когда я стану кошкой". Вспоминает, как не попала на телешоу талантов и рассуждает о том, есть ли от них польза для артиста — потому что "посмотрите, где я, а где участники шоу". Но считает, что сейчас молодым артистам стало значительно сложнее — "текучка стала плотнее, мы теперь даже не помним их имена".

А еще о том, что на ее альбоме, прямо как у гангста-рэперов, есть скит из тюрьмы. И о том, что это не так весело, как звучит на первый взгляд.




— Вышел альбом "luvcore" и его делюкс-версия. Как ощущения?

— Смешанные. Мы достигли того результата, которого хотели, но немножко просели по стримам, потому что слишком ударились в новый звук. Цифры неплохие, но относительно наших больших хитов — не совсем то.


— Была задача перебить по цифрам свои же большие хиты?

— Всегда хочется написать, что откликнется у многих людей, что скачают, послушают, переслушают. Так же определяется хороший трек в плане хитовости. Но в первую очередь стояла задача утолить собственный музыкальный интерес, потому что немножко стало скучно в том жанре, в котором мы работали. Захотелось нового звука — мы его сделали.


— Как тебе в новом звуке?

— Непривычно! (смеется) Но пока мы еще в поисках чего-то, что могло бы гармонично вписаться в мою музыкальность и попасть в аудиторию.


— Как слушатель отреагировал? Ты же читала комментарии, смотрела реакции

— Все всегда пишут, что все хорошо! Короче, я не могу сказать, что это плохой или провальный релиз. Он хороший, достойный, мне за него не стыдно, я в каком-то смысле горжусь им. Наверное, это и есть главный критерий — как ты сам оцениваешь.


— У меня ощущение, что ты пошла к совершенно другому слушателю, которого у тебя раньше не было. Мне кажется символичным, что мы сейчас общаемся для сайта The Flow.

— Соглашусь с тобой! Почему так случилось — мы и саундпродюсеров взяли крутых (Nastra, Nick Rouze — Прим. The Flow), тех, кого я слушаю. Раньше мне такие эксперименты карьерно были невозможны: в эпоху "Диснея" или "Косичек" сделать такой дарк-поп, знаешь? Сейчас я решилась на это.

— У меня сложилось ощущение, что девушки-ровесницы (мне 33), которые на музыкальных квизах, куда я хожу, угадывают песню "Дисней" и громко ей подпевают, и твой новый альбом — две истории, которые вряд ли пересекутся.

— Мы к этому и стремились: к новому звуку, который отделит наше прошлое от нашего настоящего и будущего. Чуть-чуть. К старому мы возвращаться не сильно хотим. Мы пока еще не нащупали ничего нового, что работало прямо хорошо — чтобы устраивало всех: не только меня, но и мою команду, которая хочет стримов и моей творческой реализации.


— Как искать баланс между "хочу" и "надо"?

— Я иду на компромисс, когда у меня есть некие сомнения. Я могу задать вопрос: "Как вы считаете, что делать?"

Когда у меня есть четкий ответ на вопрос, я ни с кем не советуюсь, мы делаем так, как мне кажется [верным], потому что я художник, я так чувствую (смеется). Последнее слово всегда остается за мной.


— Я правильно понимаю: песня "Толстовка" с OG Buda — это не компромисс, а радиобаллада "Радио" — это компромисс?

— Нет. Песня "Радио" — это неожиданный творческий лирический порыв. "Толстовка" больше похожа на компромисс, потому что пришлось постараться, чтобы сделать то, что мы сделали. Получается, все наоборот!

"Радио" — это очень личная песня, написанная в очень уязвимый момент моей жизни.


— Она про твои нынешние отношения (с Анатолием Борисовым, фронтменом рок-группы Wildways — Прим. The Flow.) и их начало?

— Да, все так. Все правильно (смеетcя)


— Можешь рассказать контекст?

— Время было нелегкое, но насыщенное по эмоциям. Да… как обычно со всеми песнями происходит. Сначала вышла песня Анатолия "Химия" — в моем треке есть отсылки к ней. Такая ответочка небольшая!

— Что в твоей жизни и карьере изменилось за два последних года?

— Много что поменялось. Два года — это большой срок. Если говорить про карьеру, я пыталась выйти на новый уровень и музыкально зазвучать иначе, потому что старье себя изжило. Надоело, правда, в этом направлении двигаться.

А в жизни, ну что в жизни? Расставания, любови, эндорфины — все было.


— Кажется, что альбом "luvcore" тебе писать было гораздо сложнее, чем прошлые. Я прав?

— Ты прав, безусловно. "Дисней", конечно, был тоже выстрадан: все-таки это начало большого пути, там пришлось идти на компромиссы. Следующие две EP ("хорошее и плохое" и "плохое и хорошее", 2021) были написаны в состоянии творческого потока, а потом все стало сложнее. Жизнь стала сложнее, стало сложнее самовыражаться так, как ты хочешь. Пришлось немного уйти в туман, подзагаситься.

После перерыва сложно сходу делать что-то круто. Это требует твоего мастерства, а мастерство требует периодических тренировок. С этим были проблемы. Мы начали буквально с самого начала. Плюс, новые люди [саундпродюсеры], с которыми находили коннект: пока ты объяснишь, что тебе нужно, пока ребята внесут свою лепту — все это требует сил.

Понятно, что альбом на самом деле не такой уж молодежный — знаешь, на энергии, вайбе. Нет. Это серьезная работа.


— В конце 2022 года ты написала пост про творческий кризис, а в конце 2023-го сослалась на него, повторив исходную мысль. А еще сказала, что постоянно сомневаешься во всем и удаляешь посты. Как, с помощью чего тебе удалось из этого выйти?

— Кто сказал, что я вышла? (смеется). Я все еще там, в этом неопределенном состоянии. То, что я сношу свои посты в телеге — это потому, что этот контент не достоин быть в интернете. Люди смогут обойтись без еще одного кружка с каким-то левым пиздежом. Я высказалась, а потом думаю: "В истории это оставаться не должно" — и сношу.

По поводу кризиса и того, что я репостнула сама себя. Мне кажется, я и в конце 2024 году смогу это репостнуть. И сейчас даже. Кажется, это вообще постоянное состояние творческого человека, когда ты ищешь себя. Единственный момент, когда ты этого не делаешь — это когда ты что-то пишешь здесь и сейчас. Все остальное время ты сомневаешься.


— А в 2021 году у тебя не было такого ощущения?

— В 2021 году я просто была еще юной и неопытной. Мне казалось, что впереди большие горизонты, что в потоке и радости [музыка] будет создаваться всегда. Но нет, конечно, так не работает.


— Тяжело далась мысль о том, что так не работает?

— Тяжело, конечно. Но, а куда мы, русские люди, без страданий? Поэтому я с этим живу, это мой крест, все.







— Твой альбом начинается с диалога с мамой о том, что такое любовь. Как он был записан?

— Диалог был записан не с первого раза, потому что мама моя находится в местах не столь отдаленных. Диалог происходил в машине, я была за рулем. Толя был со мной, включил диктофон, и я маме говорю: "Давай сейчас ответишь на вопрос". Я до этого предупредила ее о том, что этот вопрос задам. Так и записали.

Вообще, весь концепт альбома "luvcore" построен на том, чтобы найти ответ на вопрос, что такое любовь. Поэтому я сначала обращаюсь к самому важному человеку, который, по идее, должен был отвечать мне на все вопросы в этой жизни.

Поэтому ее ответ был в самом начале этого альбома, дальше пошли мои размышления на эту тему. И, конечно же, разные этапы отношений в треках описаны, и аутро, как завершающая часть, это голосовые сообщения [от фанов, которые тоже отвечают на этот вопрос]. Заканчивается альбом тем, что грустный мальчик говорит: "Меня никто не любит".

Это вообще апофеоз всего альбома. По идее, каждый должен найти любовь в себе, чтобы почувствовать себя любимым.


— То есть, альбом стартует с точки нехватки любви и поиска любви?

— Да не нехватки. Просто хочется понять, хочется дать какую-то конкретику, ответить для себя, что есть это чувство, кто как его понимает. Поделиться опытом, послушать других.


— Ты нашла ответ, что такое любовь?

— Мне кажется, четко ответ на вопрос никто дать не может, кроме нас самих. Я сама ищу ответы каждый божий день и, слава богу, нахожу. Поэтому здесь это вопрос "на подумать": кто где услышит, у кого как отзовется. Никакой конкретики, хоть мы и хотели бы к ней прийти.


— Что ты почувствовала, когда мама дала ответ на вопрос?

— Мне бы хотелось выдать лиричную историю о том, что у меня потекла скупая слеза. Но, если честно, диалог был довольно…


— Неловкий?

— Деловой! Мы же к альбому записывали интро. Наверное, в конце что-то екнуло в груди. Потому что мама говорит, что меня любит, а это всегда приятно. Мы обменялись словами любви. Нам не всегда часто удается поговорить об этом, учитывая обстоятельства. В общем было приятно.


— Вы часто созваниваетесь?

— Нет, она чаще звонит бабушке, потому что бабушка всегда на телефоне, а я часто бываю занята, и не могу ответить. Поэтому мама звонит мне редко, но метко.


— Метко в каком плане?

— Коротко и по делу. "Дочь, я поздравляю с…". "Спасибо, мам". Все.


— Ты говорила, что мама старается следить за твоими успехами.

— Не просто старается. Помимо освобождения, которого все хотят, это ее единственная цель — проследить за мной, что там и как там у меня.


— Когда ты чаще всего ощущала нехватку мамы в своей жизни?

— Со временем меньше. Я сепарирована, проработана, повзрослела.


— Стала ли бы ты такой, какая ты есть, если бы то, что произошло с твоей мамой, не произошло бы? (речь о нескольких тюремных сроках — Прим. ред.)

— Мы никогда этого не узнаем, можно по-разному фантазировать на эту тему. Но, я думаю, какие-то песни я бы точно написала. Были бы они такими же несчастными, постоянно в борьбе и страдании? Не знаю. Может быть, было бы иначе. А, может быть, мне просто нужно страдать. Ни с того ни с сего, знаешь. Может, если бы я родилась в полной благополучной семье, я бы все равно нашла повод для депрессии.


— Рубрика "рэп". Мне нашептали улицы, что после нашего с тобой интервью Афише Daily трехлетней давности, где в заголовке было про OG Buda, тебе написал OG Buda и респектанул за творчество.

— Было такое, да. За конкретный трек он мне кинул респект, кажется, за песню "Кислород" — это далеко не самый популярный мой трек. Когда он написал, я подумала: наверное, он привирает немножко (смеется!). Это был последний мой релиз из вышедших.

С этого и начался наш коннект и случились фиты.


— Я правильно понимаю: он стал для тебя проводником в новую школу рэпа? У тебя же с Mayot еще был фит. Наверное, он тебя с ним и познакомил!

— Да, все началось с Гриши!


— Работать с рэперами. Как это?

— (смеется) Тебе честный ответ давать? Не сложнее, чем я думала, скажем так. Это довольно специфическая задача, но это вывозимо.


— В чем специфика?

— К Майоту и Грише у меня нет никаких претензий. Майот заинька, всегда везде приезжал вовремя, несмотря на свой график, все, что мы сделали, сделали довольно быстро, здесь и сейчас.

А в целом рэперы — неуловимые люди! То здесь, то там. Но ничего!







— Ты рассказывала три года назад, что тебя вдохновляет новая школа рэпа. Изменилось отношение сейчас?

— Я стала чуть больше вне контекста всего этого. Просто я чуть подросла, сложнее стало понимать молодежь (смеется).


— Когда тебе стукнула тридцатка, как это почувствовалось? Там, загоны, промежуточные итоги, вот это вот все?

— Это серьезный рубеж, ты все правильно сказал: ты пытаешься подвести какие-то итоги, понять и переосмыслить ценностные ориентиры. Ты понимаешь, что не все деньги можно заработать, тебе не все интересно, ты в приоритет ставишь себя, семью, личное время.

И еще, ты сидишь и думаешь: "Блин, мне тридцать! Чего я достигла? Где вообще мой смысл? В чем он?" Это тяжело. Я говорю сейчас от лица женщины, потому что мужчины, наверное, по-другому задают вопросы.

Мне давит эта цифра серьезно по голове, да.


— Это отразилось на творчестве?

— Опять же, сложнее стало находить с молодежью общий язык. Но я не Влад А4. Я не смогу делать тот же контент, что и в 24. У меня другие мысли в голове, я хочу делиться ими. Я думаю, что творчество будет становиться с каждым годом все серьезнее и серьезнее, и в итоге я превращусь в Александра Розенбаума — буду с гитарой бардовские песни исполнять.


— Был момент, когда ты почувствовала барьер между тобой и молодежью, generation gap?

— Когда я пыталась быть актуальной и пыталась залететь в тренды? (смеется) Конечно, со всеми стариками однажды случается это. Другой вопрос в том, что я не тот человек, который может опуститься до совсем уж кринжа. Поэтому приходится продолжать делать то, что делаю.


— Ты начинала около десяти лет назад. Как думаешь, если бы ты стартовала сейчас в том возрасте, тебе было бы легче или тяжелее?

— Я думаю, было бы значительно сложнее. Текучка стала еще более плотной.

Теперь мы вообще не помним никакие имена: умная колонка нам предлагает какие-то треки, и мы просто добавляем их в плейлисты, не запоминая, кто это поет.

Поэтому да, стало сложнее.


— С другой стороны, от таких случайных слушателей прилетают стримы, и в итоге артисту что-то капнет на счет. Десять лет назад всего этого ведь не было, а сейчас даже для молодых артистов куча возможностей, например, "VK Трамплин".

— Кто ищет возможности, тот их найдет, и тогда, и сейчас. Здорово, что индустрия заинтересована в поиске новых талантов. Я вижу, как бренд делает концерты для молодых артистов и какое промо для них снимает, и думаю: "Блин, мне бы кто такой снял в свое время!"

Но конкуренции теперь в разы больше, и это осложняет задачу. VK Трамплин — это здорово, можно сделать классный трек, но что будет у артиста дальше, никто не знает.






Забей, Лерочка и Mary Gu выпустили совместный трек "Синдром отмены", записанный для проекта Трамплин

— Ты бы хотела себе наставника в начале карьеры?

— Если честно, нет, наверное. Это может испортить твое музыкальное видение, если ты еще не сформирован как творческая единица.

Хорошо, что в "Трамплине" люди, которых я лично слышала — с довольно ярким творческим "я". А наставником быть тяжело: должен быть баланс между тем, что ты хочешь донести, и вот этими всеми советами бывалых.


— Я предлагаю тебе сыграть в такую небольшую игру. Я тебе назову песню, которую ты совершенно точно знаешь. А ты расскажешь, с чем она у тебя ассоциируется.

— Погнали.


— Oxxxymiron "Безумие".

— Здорово, что ты начал с этого трека. Воспоминания самые теплые. Это мой первый кавер. Я, мне кажется, тысячу раз говорила, но скажу еще раз — мой первый кавер на рэперов, который когда-то сделал мне первый миллион просмотров на ютубе.


— Элджей "Минимал".

— Хотела бы сказать то же самое, что и про предыдущий трек, но потом это видео удалили из-за авторских прав.


— Loc-Dog "Подгрузила".

— Это моя самая любимая песня Лок Дога из его раннего творчества. Классная, депрессивная, реально подгружает в этом моменте.







— Ты много слушала депрессивного рэпа в те годы?

— Да, а какой у меня был выбор? Все слушали одно и то же, рэп-волну вот эту.

Я вообще музыкально рефлексирую постоянно. Если не говорить про рэп, я слушаю, например, песни старой "Фабрики звезд", песню "Понимаешь".


— Какая твоя любимая песня из "Фабрики Звезд"?

— "Когда я стану кошкой" вайбовая, жесть. Я всегда думала о том, что в этом припеве нет ни одной рифмы, это просто предложение, но как гениально сработало, это стало хитом! Все песни группы Банда. "Плачут небеса"!


— Твой любимый фабрикант из золотых сезонов?

— Золотые сезоны я, если честно, пропустила, я была слишком молода! Смотрела шестой сезон, мой любимый фабрикант был Арсений Бородин. Ну, группа Челси, помнишь? Потому что он был блондин такой, ну, чисто Джастин Бибер русский. И я думала всегда о том, что я просто сделаю с ним фит. Но что-то поменялось!


— Расскажи какую-нибудь самую показательную историю, которая объяснит нелегкий путь музыканта 7-9 лет назад, которая не случилась бы ни с кем сейчас.

— Я думаю, мы не приходим к дяде-продюсеру как к одному человеку, а приходим к целому музыкальному лейблу. И там гора этих людей, которые создают иллюзию твоего творческого выбора. Ну, где-то иллюзию, а где-то и правда есть уважение к твоему творческому "я".

А раньше… Сложно себе представить сейчас, что вот эти классные современные инди-поп-певцы пойдут стоять в очереди на шоу "Голос". А мне было 18 лет [когда я пошла на кастинг], я верила, что такие проекты могут сделать меня популярной.

Еще ходила на "Песни" и все эти шоу, которые в итоге, как оказалось, ничего не дают артисту. Сейчас всем это уже очевидно стало. На новой "Фабрике звёзд" ребята талантливые и хорошие, но это уже немного другая "Фабрика звёзд", чем к которой мы все привыкли, давайте честно.


— Если артисты талантливые, то они и так бы бустанулись, а "Фабрика звёзд" им не нужна?

— Конечно. Ну, как будто бы всё, что произошло со мной и всё, что происходило с участниками этих шоу, это показывает.


— Если бы ты прошла в "Песни" на ТНТ или на "Голос", что случилось бы. Допустим, ты дошла до каких-то стадий, тебя бы там заставили петь Мэрайю Керри и выступать в неблизком тебе образе? Это бустануло бы твою карьеру или, наоборот, навредило ей?

— Боже мой, гипотетические версии. Что ж, заглянем в параллельную реальность, когда я всё-таки иду на какое-то из этих шоу. Я думаю, что это бы просто отняло у меня время. Как и Музыкальный институт культуры и искусств.

Ну, ладно, что-то я бы взяла из шоу. Сто процентов. Но глобально, не дай бог, я бы по выходу из проекта ввязалась в какую-то нехорошую продюсерскую историю, как многие мои знакомые, которые были на этих проектах, и потом десять лет бы с этим разбиралась ещё, и тогда мне пришлось бы начинать заново (речь о многолетних продюсерских контрактах, которые подписывают молодые артисты, а потом узнают, что передали права на весь каталог и сценическое имя — Прим. The Flow).

Короче, я бы просто потеряла год, а потом бы разочаровалась.


— Про музыку в целом. У тебя нет ощущения, что в 2017 году, который сейчас все радостно вспоминают как лучший год в истории российской музыки, всё было как-то свежее и плодотворнее, чем сейчас?

— Я подписываюсь под каждым словом. Безусловно, все было по-другому, все было просто, необычно, свободно: так, как чувствовали, так и писали.

А сейчас, ну, немножко другая ситуация у нас. Нельзя не отметить всю нашу изменившуюся за последнее время жизнь.

Приходится анализировать все что ты делаешь с точки зрения аудитории и ее восприимчивости. Сложно себе представить ситуацию, когда в 2024 году Элджей выходит на сцену VK Fest и скандирует: "Экстази, меня увези".


— Как ты к этому относишься?

— В целом как музыкант, я разочарована, конечно. Я не могу в последнее время слушать музыку так, чтобы она меня удивляла. Мне приходится сильно покопаться.

Потому что всё стало предсказуемо. Я говорю о себе сейчас как о слушателе, а не о музыканте. То есть,я по пальцам одной руки пересчитать тех ребят, которые сейчас делают что-то, что я могу добавить в свой плейлист.


— Можешь рассекретить эти имена?

— Вчера в такси ехала и слушала группу Ubel. Может быть, ты знаешь? Брат с сестрой делают просто невероятные вещи. Я понимаю, что это вообще не поп-история абсолютно, но им респект, потому что я впервые, клянусь, слушала и думала: "Боже, я не знаю, что они сыграют дальше, я не могу предсказать".

А из тех артистов, которые чартятся, это, наверное, Lyriq. Все, что он делает как артист и саундпродюсер звучит вообще вау. Ксюшку Asammuell хочу отметить: я у нее слышу больше музыкальности, чем в сильно популярных сейчас историях.


— Если бы у тебя было три купона на три поездки на машине времени, ты бы вернулась и сделала бы что-то по-другому в своей жизни?

— Нет, конечно. Я бы ничего не поменяла. Даже если тебе что-то кажется неправильным, ты не знаешь, к чему это в итоге приведет. Я считаю, что все, что произошло, было правильным. Если мы где-то ошиблись, то мы сделали выводы и пошли дальше. Все было нормально.


— Есть у тебя песни, которые ты написала, и они стали популярны, но тебе их не нравится петь, но приходится? Либо ты их даже не поешь?

— Есть песни, которые я переросла, конечно. Но сказать, что я чувствую себя отвратительно, когда их пою, или что они не соотносятся со мной, я не могу. Это же мои песни! Я их когда-то написала.

Это упрощает задачу: если бы я пела чужие песни, было бы сложнее. А так — это все мое, родненькое, мой "Дисней" дурацкий! Это я каждым пальчиком этот синт дебильный натыкала! А что делать? Ну, приходится.

Но, если честно, "Дисней" я периодически игнорирую, потому что, ну, сколько можно, во-первых? Во-вторых, хочется, чтобы другие мои менее тривиальные треки становились популярными. Но "Диснею" я благодарна за то, что он принес огромную аудиторию.







— Сейчас хочу открыть читателям The Flow песню "Виселица": мне кажется, в ней есть что-то рэперское

— Она очень хороша, правда, наверное, звучит уже не суперактуально, учитывая быстро меняющиеся тренды звучания. Но текст я очень люблю, в особенности исполнять — но только на ламповых небольших концертах.


— А чем твои ламповые концерты отличаются от больших?

— Когда ты выходишь на большую сцену, с толпой больше пяти тысяч ты не можешь взаимодействовать так же по-свойски, как с пятьюстами людьми в клубе, каждого из которых ты слышишь.

Я была очень удивлена, когда мы собрали первый "Стадиум" в 2021 году: с тех пор я видоизменила подход к большой толпе. Мне тогда казалось, что я сейчас выйду и так же на свойском раскачаю всех. Там нужны пафосные речи про мечту, за которой нужно идти — глобально люди любят об этом послушать. А со своими можно и о серьезных вещах поговорить, нормальных.

А большая толпа, может, тебя и не услышит. Только на баре 500 человек мнется, они хотят сейчас пива, им плевать, что ты говоришь по сути. Важно быть громким и видным, это хорошо работает на большую толпу. А своим хочется что-то рассказать о своей жизни, хочется больше контакта.