J Hus. Диаспора наносит ответный удар

Лебедь, плывущий по пруду Стрэтфорда, с технической точки зрения находится в собственности у королевы Англии, несмотря на то, что уже прошли века с тех пор, когда королевская власть объявила этих местных птиц частью своего рациона. Момоду Ялоу, известный как J Hus, поднимает капюшон своей спортивной куртки, чтобы защититься от ветра, дующего со стороны промышленного берега. Сейчас на Стрэтфорде располагается ряд новых производств, но для J Hus этот уголок Восточного Лондона напичкан воспоминаниями. “Столько эмоций, полный спектр” — говорит он. Будучи подростком, он частенько приходил сюда “подымить и поразмышлять о жизни”. Трава и водная гладь — они помогали пережить давление города.

Hus переехал в пригород год назад. Он вырос в местах, где располагалась зона для иммигрантов — это был один из самых бедных районов в городе — и там, где недавно был построен стадион для олимпийских игр 2012. Развитие инфраструктуры принесло новые линии поездов, удобства и новые подходы в отношении обеспечение правопорядка. “Им нужно было подчистить все перед Олимпиадой, — говорит он. — И где-то 20 из нас не подходило под нужное описание”. Сейчас ему 21 год, он застенчив и предусмотрителен. На его лице нельзя ничего прочитать до тех пор, пока ему не станет комфортно и он откроется вам с всей своей невероятной харизмой. Уличный стратег, он в равной степени наполняет свой рэп и рассуждения емким содержанием.





В конце 2014 года J Hus начал выкладывать свои треки на саундклауд, но когда понял, что комментировали их преимущественно ребята с его же района, то вернулся к фристайл-видео. В тот же день он выпустил свой первый клип, который так понравился YouTube-каналам Black Box и Link Up TV, что они стали просить больше. Лейтмотивом ранней музыки J Hus, а также его дебютного микстейпа 2015 года “The 15th Day”, были истории об уличной жизни, пускай и наполненные юмором. “You might see me in the village/ You might see me in Dubai/ I shoulda went to probation/ But I got too high.” (Ты можешь встретить меня в деревне/ Можешь встретить меня в Дубаи/ Мне следовало явиться к надзирателю/ Но я был слишком накурен”.

Тема физической непривлекательности часто мелькает в творчестве J Hus. “Talk about Hus, you better hashtag ‘ugly” ("Говоря о Hus, лучше ставь хэштег “уродливый”). He’s “Mr. Ugly, live in the flesh” (Он — мистер Урод во плоти), “ugly man making sexy money” (уродливый человек, делающий сексуальные деньги”). Таков Hus на улицах сегодняшнего Стрэтфорда, темнокожая мишень. Это также является чем-то личным. “Мои друзья иногда называли меня уродливым” — говорит он. “Даже моя мама бы так сказала. Когда я начал делать музыку, я сказал, что назову себя уродливым до того, как это сделают другие. Меня не обижало уродство. Это было что-то вроде: “Ну да, я уродлив. Что теперь? Буду уродливо-сексуальным. Примите это”.

Поднимание своего уродства как знамени и создание собственного мира — это то прекрасное, что можно отыскать в музыке J Hus. Он заходит на территорию, прекрасно знакомую фанатам грайма, рэпа, африканского техно-попа, известного как "новый афробит", и дэнсхолла, при этом ни на йоту не подчиняясь стилистическим требованиям этих жанров.

Когда он выступает в качестве MC, его речь плавно перетекает из куплетов в мелодии, больше напоминающие южный американский рэп. Все это чередуется с моментами, когда он просто поет — и тут в дело вступают прилипчивые припевы. Выйти за рамки этих вокальных шаблонов — настоящий талант. Спокойно маневрировать между ними — признак гения.

Настолько сложное и емкое звучание не материализуется из воздуха. Карьера J Hus развивалась бок о бок с недавним распространением афробита сначала из Восточной Африки в Лондон и оттуда прямо в уши американских законодателей вкусов в поп-музыке. Он зарабатывает себе имя вслед за международным успехом Skepta и Stormzy, а также после мирового стримингового рекорда “One Dance” от Drake в 2016 году. На этой песне компанию ему составила нигерийская звезда Wizkid. В то время, как музыкальные влияния, будто шарики от пинг-понга, летают туда и обратно через "черную Атлантику" (термин культуролога Пола Гилроя), звук J Hus концентрирует в себе этот афрооптимизм.




Матери J Hus было 25, когда она иммигрировала в Лондон из Гамбии, государства-полуанклава в Западной Африке. Hus, родившийся в Лондоне, вспоминает как мать привела его на африканские вечеринки, длившиеся всю ночь. Дома она слушала классиков черной музыки: Уитни Хьюстон, Диана Росс, Боб Марли. Когда он услышал 50 Cent в нулевых, то это побудило его заняться рэпом. Антигеройский образ 50 Cent внушал трепет: “Он ворвался в игру с какой-то бешеной энергией”, — говорит он, делая паузу. “И он был очень плохим парнем”. В то же время Hus на улицах и в парках Лондона продолжал впитывать в себя звуки грайма и культуры ямайской музыки.

Несмотря на то, что Hus был погружен в музыку, для него долгое время она была лишь хобби. Его интерес лежал в другом направлении. По его рассказам, "хасл", ставший потом частью псевдонима, начался довольно непринужденно: как способ повеселиться и наполнить кошелек. “По пути в школу я заходил за пончиками в Моррисон. Они стояли 50 пенни за 5 штук, а в школе я мог продать каждый за 50. Так все и началось”. Позже вещи приобрели серьезный характер — Hus отказывается вдаваться в подробности, пускай его песни и рассказывают о наркотиках и вооруженных ограблениях.

“Я все то, что ты слышал и все то, что тебе слышать не доводилось”. Все началось в сентябре 2014 года. Hus сидел в машине и обсуждал планы со своим старым приятелем Мо. Будучи подростком, Hus уже дважды был в тюрьме, и его все более опасная уличная жизнь начала брать свое. Так они пришли к соглашению: Hus оставляет все это позади и концентрируется на музыкальной карьере, а Мо становится его менеджером. Мо тоже было 18, у него совсем не было опыта в музыкальной индустрии, но его нехватку он компенсировал верой в талант своего друга. Первый шаг: запись треков. Мо договорился о студийной сессией с продюсером Джонатаном Менса, он же Jae5.

“Я пришел на первую сессию, а Jae даже не появился. Он не отнесся к этому серьезно”, — вспоминает Hus. “То же самое произошло на второй сессии. Мы договорились о третьей сессии, и я подумал, что если этот парень не явится, то он — редкостный говнюк. Hus не смеется, рассказывая эту историю; как оказывается, эта прямота — один из ключевых факторов их успеха. Jae рассказывает о первой встрече с похожей прямолинейностью. “Когда Hus вышел из тюрьмы, один из его диджеев постоянно докучал мне и я подумал: “Да ну, еще один парень из тюрьмы, нафиг тратить свое время”.

Но чем больше сессий мы проводили, тем больше я вливался в процесс. Я генерировал идею, и при любом раскладе он проявлял интерес. Я ставил ему инди-роковый бит, попсу, афробит, без разницы. Если ничего не получалось, он прекращал, но никогда ни к чему не относился с пренебрежением. По крайней мере, пробовал. А для меня это было важно”.

Талант — это одно. Но артист, у которого есть смелость выйти за пределы зоны комфорта? Это редкость. После написания пяти песен они решили сотрудничать. Jae отвечает за основной продакшн J Hus, и это продолжается по сей день.

Альбом “The 15th Day” был наполнен сумасбродной энергией парня, пытающегося завязать с уличной жизнью, веря в собственный талант музыканта. Этот накал стал той самой движущей силой, наполняющей звук J Hus глубиной и достоверностью, чем не могли похвастаться прочие жанровые мэшапы. Альбом открывал трек “I’m Coming”, прекрасная песня, в основе которой лежал рэп-бит в стиле конца 90-х.

Каждый последующий трек расширял звуковую палитру, освежая ее афробитом и добавляя нотки грайма. Автотюновые припевы объединяют в себе африканский и ямайский говор. Здесь и песни про большие задницы, и уличные бравады с актуальным дэнсхоллом. Изначально “The 15th Day” не был доступен на стриминговых сервисах или радио — в этом и не было особой необходимости. Песни кочевали из снэпчатов в чаты вотсаппа, из проезжающих машин в плейлисты YouTube, с домашних вечеринок в клубы.

“Dem Boy Paigon”, стэндаут с альбома "The 15th Day", практически дословно цитирует хиты TLC и Beenie Man, но рефрены полностью принадлежат J Hus. Эта песня стала вдохновением для бесчисленного количества каверов: от блеклых акустических гитар до видео ускоренного джей-попа, исполненного белой девчонкой в спальне. Это коллективное безумие показывает насколько глубоко проникла музыка J Hus, насколько люди видят это частью себя.

Летом 2015 года полиция Лондона накрыла домашнюю вечеринку под предлогом “нарушения общественного порядка”. Самого рэпера там не было, но люди тут же выложили плохого качества видео, где клабберы скандируют в унисон: “They wanna do me/ I’ma do you before you do me/ You musta lost your mind!” ( “Они хотят сделать меня/ Я сделаю тебя первым/ Да ты не в своем уме!”).

Этот успех приковал к себе внимание индустрии. В декабре 2015 Hus обратил шумиху вокруг себя в договоренность о выпуске альбома с Black Butter, небольшим подлейблом Sony. Вместе с договором у J Hus появилась возможность зарабатывать “чистые” деньги, но вместе с этим его втянули в старые разборки. Те, кто родился в Стэтфорде, часто сталкиваются с обоими сценариями. В прошлом августе после того, как J Hus сорвал всем крышу незапланированным сэтом на дебютном шоу Young Thug в Великобритании, на него было совершено нападение на улицах Стэтфорда. Он был отправлен в госпиталь с несколькими ножевыми ранениями, откуда он запостил в инстаграм фото, на котором показывал gang signs, распальцовки уличных банд. Он оперативно удалил его, но этот поступок спровоцировал ряд скандальных заголовков в таблоидах. Сегодня он говорит об этом просто: “Мое прошлое — это часть меня, не так ли?”.

Жизнь осложнилась в начале 2016 года, когда Hus был обвинен в хранении оружия. Он вернулся в тюрьму на пять месяцев, на этот раз будучи восходящей звездой. “Я только сделал шаг, а вся тюрьма уже знала, что я здесь. Людям больше нечего делать, так это работает, правда? Все, что их интересует — это слухи. Их главное развлечение — это сплетни” — говорит он. “Это было безумием. “Почему ты здесь? Ты не должен быть здесь, у тебя есть, чем заняться” — вот что мне говорили там. Моя песня могла появиться на радио, и они начинали стучать по стенам, крича “Это ты поешь!”. Меня показывали по телевизору. Однако я знал, что скоро выйду, так что не суетился. Просто плыл по течению”.




Он откровенно говорит о трудностях тюремной жизни. “Ты наблюдаешь там за тем, как время проходит мимо тебя, и это сводит с ума, ведь ты мог быть снаружи и делать деньги. Жить на свободе классно. Ты можешь воплощать все эти сумасшедшие планы. Я написал пару строчек в тюрьме, но никогда не планировал их записывать после истечения срока. Я хотел оставить это в прошлом. Там я только планировал и планировал".

На следующий день после освобождения, в июне прошлого года, Hus выступил в лондонской арене О2 на музыкальном баттле Red Bull — вместе с Popcaan и диджеями с бруклинского лейбла Mixpak Он смог сохранить в секрете свой выход на свободу, и, когда поднялся на сцену, толпа взорвалась от радости и удивления. Незапланированное появление было настолько приятным сюрпризом, так как в тот момент собственные концерты Hus в Лондоне были запрещены из-за боязни массовых беспорядков. У городской полиции Лондона целая история профилирования чернокожих и южно-азиатских артистов: в 2010 британский тур Giggs был отменен местными властями из-за “возможных рисков”, мероприятие Just Jam (бренд, производящий жидкость для вейпинга) в 2014 отменили из-за проблем с “общественной безопасностью”, после этих событий отдел полиции, оценивающий степень угрозы, обвинили в ущемлении артистов-представителей расовых меньшинств. Для команды Black Butter было очень важно обойти запрет на выступления Hus.

Moe и его старший брат, более известные как 2K Management — до сих пор менеджеры Hus. Лишь несколько человек узнали его, когда он прогуливался возле Сохо. Однако когда он вернулся домой в Ист Лондон, почти все знали, кто это. На каждом углу знакомые давали ему пять, хоть сейчас он живет в другом месте. Но даже любовь родных улиц не безгранична. В Стратфорде до сих пор есть свои закоулки, куда Hus предпочитает не соваться — лебеди не единственные агрессивные существа в этих местах. J Hus говорит, что его цель — пробиться на первые места британских чартов со своим собственным поп-звуком. Это не что-то глянцевое и коммерчеcкое, а тот самый поп от слова “популярный”, наполненный вайбом и радостным беспокойством улиц. Не столько жанровый тег, сколько ощущение себя на своем месте.




От Стратфорда мы прокатились по городу на заниженном черном Мерседесе Крипера, друга Hus. Крипер вел себя дерзко — он вилял между машинами и визжал, проскакивая на красный свет, пробуксовывая на светофорах и показывая мощь хорошо отлаженной машины. Он выкрутил новую песню Stormzy “Bad Boys” на максимум, и когда вступил мелодичный-но-зловещий припев Hus, кинематографичный граймовый трек засиял еще ярче. Когда песня заканчивается, все, что ты помнишь, — это припев.

Крипер заехал на парковочное место Jae5, студии в западном Лондоне, где за всем наблюдали огромные статуи Нептуна и Салации. В этой местности нигде нет водоемов, но подземную студию точно благословили боги вайба, так что, наверное, стражи в самом деле работают. В конце концов, музыка — это океан, и она сделана из волн. Когда Hus и Jay говорят о своей музыке, постоянно всплывает слово “wavey” (имеет много разных значений, одно из них: "музыка, где читка перемежается пением" — прим. The Flow). Сессия с Boi-1da два дня назад была классной. Их последний бит? Очень крутой.

На студии Jay множество синтезаторов, чтобы он мог сделать любой звук, который только захочет, три пары разных динамиков, чтобы сводить миксы и ничего более. Это пространство помогает сконцентрироваться. Здесь они вместе создают песни, придумывая идеи прямо сейчас, с объективной оценкой и без всякого прогнозирования.

Hus любит говорить: “Я — все, что вы слышали раньше, и ничто из того, что вы слышали раньше”. Это бахвальство, но в то же время удивительно точное описание уникального полиглотского звучания, который он и Jae5 создали вместе. Умные аранжировки Jae5 делают флоу рэпера еще круче. Он выбьется из бита, неожиданно выдаст мелодический хук или так подстроится под драм-линию, что бит и вокал объединятся для максимального эффекта.

Как и Hus, Jae5 — сын лондонских эмигрантов из Африки. Десять лет назад он и его родные вернулись в Гану на три года в качестве наказания за то, что он называет братской “упертостью и страданием фигней”. Сейчас, оглядываясь назад, Джей рассказывает: “Возвращение домой стало лучшим событием для меня. До того, как я уехал туда, я был весь в грайме и хип-хопе. В Африке на протяжении трех лет я слышал только афробит и хиплайф. Потом я вернулся сюда, и афробит стал набирать популярность”.

Знакомство с великой музыкой дало рэперу и продюсеру бесценное понимание того, как создавать убойные мелодии. Эмигрантский опыт также сыграл большую роль. У этих двоих есть кое-что общее: они оба знают, что такое быть приезжим и проходить через трудности адаптации. Эта эмигрантская сила позволяет совместить то, что ты делаешь, с твоими возможностями. И хоть ты и становишься гибким, ты все равно остаешься верным своей родине.

На следующий день сам рэпер, Крипер и Мо отправились на стратегическое совещание с лейблом Black Butter, команда которого работала над его майским дебютным альбомом “Common Sense”. Девять акционеров сидят за столом, изучая план по раскрутке “Did You See”, главного сингла. Они пролистывают десятки эскизов для обложки сингла. “Вот этот,” — Hus ткнул в изображение под номером три, на котором был изображен черный мерседес с номерным знаком “UGL13ST.”





Если его музыка по природе своей доброжелательна, то Hus все еще робко воспринимает прелести популярности. До того, как его упрятали за решетку в 2016, самой популярной песней рэпера была “Lean & Bop”, заразительный хаус-джем с нотами афробита. Надо сказать спасибо его маме. “Она сказала мне: “Убедись в том, что твой младший брат сможет послушать твои песни”, — говорит он. Результаты оказались невероятно забавными и попали в категорию 0+. Однако в тюрьме это стало проблемой. Дважды Hus ввязывался в драку, потому что сокамерник дразнил его за такой “зашквар”.

Первая драка произошла не из-за него, но когда он увидел, что его друга бьют, — он был тут как тут. Пока подоспели охранники, все уже началось. “Потому что это тюрьма, тут все думают, что они плохие парни. И этот парень такой: “И что ты нам сделаешь, станцуешь?” Я был дерзкий и ответил: “Ах да? Это обойдется тебе в 50 штук”. Но в душе меня это задело. Я ненавидел эти моменты — будто я стал какой-то стремной попсой”. В тюрьме нет места для уязвимости и легкомыслия. Игривый дух его песен стал недостатком. “Такие мелкие замечания приводили меня в бешенство. Потом я подумал — в жопу это все. Этот трек принес мне больше всего денег. И когда я выступаю, это ощущение проходит”.





На альбоме “Common Sense” собраны самые красивые работы J Hus на данный момент. На нем нет и близко такого же жизнерадостного, как “Lean & Bop”, но песни вроде “Did You See” проводят черту между солнечным поп-вайбом и роуд-рэпом. Это описывает простое действие и то, как оно притягивает деньги. “Ты видел, что я сделал?/ Приехал на черном Мерседесе, уехал — на белом”, — поется в припеве.

J Hus уже узнал, как "чистые" деньги в Стрэтфорде создают еще больше проблем для хастлеров. В чем заключается потенциал без собственности? Что страшненький мальчик со скромным прошлым может назвать своим и сохранить?

Бумеранг диаспоры. Это не просто переселение из деревни в город или из Африки в Европу. Люди и музыка не могут просто выбросить из жизни свою родину за одну поездку в огромный город. Теперь мы все связаны. Границы — это политическая категория, сейчас каждый музыкант знает, что музыка разливается волнами влияния и радости через все барьеры, которые перед ней установили. Зарубежные три концерта J Hus напоминают нам, что “тут” и “там” как нельзя близки. Он выступал в Копенгагене, Дубаи и Лагосе, и говорит, что его сомалийские фанаты пели одинаково громко, что в Норвегии, что в Арабских Эмиратах, а нигерийские ребята знали наизусть все песни. Артисты путешествуют, как и их фан-клубы. Современная культура существует в формате “вопрос-ответ.” Ты останавливаешься и громко кричишь, а потом слушаешь, кто крикнет в ответ. Эхо часто возвращается совсем не с той стороны, откуда его ждешь.

J Hus представляет лучшую музыкальную диаспору 21 века. У него есть все, чтобы сохранить свою многогранность. Он сделал популярной музыку, которая восхваляет это. Тут есть место и грусти, и радости. И мы все приглашены на эту вечеринку.