"На концертах мы вместе нюхали кокс и трахали шлюх". Трэп, наркотики и рехаб в монологе московского рэпера

Я сам из Ташкента. Мой отец был военным, мы постоянно перелетали — жил в шести городах. В восьмом классе я переехал из Смоленска в Красногорск, там и познакомились с Янисом. Мы были самыми передовыми парнями в классе. Ян — отличник и рас****яй, а я — просто рас****яй. Я первый раз накурил его гашишем, когда нам было по 17 лет.

Отец ушел от нас, мать работала на двух работах. Я был предоставлен сам себе. После школы шел на улицу — а там все сопутствующие. У меня и погоняло Гидра, потому что всегда была гидра. Я начал курить с 11 лет. Это еще старая школа, когда все делалось на улице: ты лично знал барыгу и три часа ждал, пока тебе привезут кусок.

В Смоленске, когда мне было 11 лет, косяк саморощенных шишек стоил 100 рублей. Можно было купить пятку, полкосяка, он стоит 50 рублей. Мы брали у родителей по 15 рублей на мороженое, скидывались, покупали эту пятку и курили на троих. Мы были в мясо! Играли в футбол накуренными. Такое детство у меня было.

С Yanix мы начали писать первые треки у меня дома на микрофон-палочку. Я записывал нас в Adobe Audition, убирал шумы. Мы это показывали одноклассникам, они говорили: “Да, круто”. Мы тогда слушали первый альбом Рыночных Отношений, а там такой стеб-рэп, они просто гонят себе в прикол. И у них же все треки про наркотики! Мы слушали и не понимали больше половины, я переслушивал это потом — и начал осознавать.

Потом мы увидели первый клип Tyga “Cricketz”. И я о***ел, как он стелит. Мы с Янисом гоняли этот трек, он тогда подсел на Tyga — у него же вообще прослеживается в творчестве влияние Tyga.

Потом все как-то пошло вверх. Мне начали писать люди: “Мясо, братан! Давай делай!”. C4, чувак, которому я всегда респектовал, позвал меня к себе в клип. На первый концерт Яниса пришло 200 человек. Нам было по 18 лет и девочкам на концерте по 18. Это потом уже мы приезжали, а в зале 17-летние девочки, мне неудобно было их забирать. А тогда мы сами были молодыми, забирали этих девочек.

Я хотел жить, как рок-н-ролльщик, свято верил во всю эту романтику, потому что еще был молодой и глупый. У меня была трэп-хата, малюсенькая однушка. В 10 утра мне звонили в дверь — это приезжал человек от Трэппы (Yung Trappa — петербургский рэпер, сейчас отбывающий тюремное наказание — прим. The Flow) из Питера. Он ехал из Питера в Москву на маршрутке. За это получал 30 тысяч и был счастлив. Парню 16 лет, он любил трэп и слушал Fredo Santana. Однажды он приехал ко мне и такой: “Хочу крест на лбу набить, как у Fredo Santana”.

Мне с этого прилипало где-то 100 тысяч. А мне 19 лет. Как я проведу оставшийся день? Куплю дорогую шмотку, потом поеду тусоваться — вот и все. Деньги я спускал быстро — мог три раза в день поесть в “Якитории”, это сразу 10 тысяч уходило. Тогда я знал, что деньги есть и через неделю снова будут — я их раздавал налево и направо!

Пару раз были, конечно, дикие истории с мусорами. Мы стоим вчетвером, двое из нас под "молоком" (вываренная в молоке марихуана, также "манага" — прим. The Flow). Это как накуриться, только тебя в 10 раз сильнее прет. У каждого с собой грамм по 10 шишек. Сзади подъезжает мусорской “бобик”, останавливается. Ребята мне об этом говорят, а я стою спиной. “Ну чо, стоим спокойно, бежать не варик”. И смотрю — один тип, который под манагой, начал паниковать. Один шаг, второй — и он уже бежит. Мусора все понимают, вылезают из тачки: “Стой! Стрелять будем!”. И мы втроем тоже убегаем. Они садятся в “бобик” и за нами. А у нас переход из района в дачный поселок. Между ними лежит камень-блок, чтобы туда машины не заезжали. Он нас и спас. Мусора упираются в блок, а мы бежим, по дороге все сбрасываем — и в лес.

Причем на следующий день мы вернулись на то же место и забрали все, что скинули.

Однажды я приехал в Питер к Трэппе, мы напились. И вот я иду по Невскому, у меня с собой сумка, в ней два килограмма. В одной руке бутылка шампанского, в пальцах косяк. Я пьяный. Ты понимаешь, насколько мозгов не было? Мимо идут девочки: “Ой, а чем это от вас так пахнет?” — я протягиваю им косой: “На, дарю”.

В 20 лет появилась химия — и это была главная ошибка в моей жизни. По-моему, впервые я попробовал экстази в Зеленограде Там хата — полный трэп, туда залетает полрайона, все приносят с собой все, что у них есть. Все вкидываются чем попало. И вот кто-то просто вкидывался, а мы музыку писали. У****ные в ноль, но наваливаем биты, пишем куплеты. И еще эти легкие деньги, у всех тогда были бабки. Представь — в кармане 100 тысяч, тебе 19 лет, ты съел наркоты и чувствуешь себя богом!

Потом Трэппа сел. Потом у меня кент на районе сел за два грамма шишки на три года. После этого я перестал этим заниматься: стремно стало, что двоих посадили, а я третьим буду. Как говорил 21 Savage, “у меня убили двух друзей, и я перестал криминалить, потому что знал — я следующий”. Yanix вышел из всего этого еще раньше, когда у него появились концерты. Он красавчик, запустил грязные деньги в свой рэп и получил чистые. Понимаешь, главная цель трэпа — это выйти из трэпа! Жаль, что многие этого не поняли.

Gidra и Yanix часто записывали совместные треки. Этот вышел год назад.

Потом я начал есть химию каждый день. Амфетамин, кокаин. Мозгов же не было совсем. Получилось так: сначала была музыка, потом наркотики, потом музыка ушла — и остались только наркотики. Рок-н-ролл проходит, тебе становится по*** на музыку, и ты просто начинаешь торчать.

Я ел таблетки, как конфетки, как у Трэппы в треке, знаешь? Ты не осознаешь, что ты делаешь. Я встречался с людьми, с которыми не хотел видеться, но подсознательно понимал, что у них есть наркотики. Тебя просто ведут туда ноги. Сами. Я знал типов, которые не спали по 11 дней, но там уже психозы начинаются, наверное. А вот не спать три дня — это нормально.

Мне кокс никогда не нравился, у меня от него нервы. Кокаиновый психоз — есть такое понятие. Когда Тони Монтана в фильме начинает по всем стрелять — это он и есть. Синтетика — она бьет по нервной системе. У меня до сих пор нервы шалят, иногда руки просто трясутся. Мне врач-нарколог говорила, что синтетика не убивает органы, а убивает мозг. Героин наоборот — убивает все органы, но мозг у героинового наркомана остается в неизменном состоянии.

Самое жесткое, что я пробовал — мефедрон. Это аналог кокаина, только синтетический. Я знаю мажорку, которая сидела на коксе, а когда попробовала мефедрон, сказала: “Кокс — это х****я”. И сейчас вся молодежь садится на эту тему, потому что она дешевле в разы. У нас на район он попал: раньше там все курили шишку, а теперь е****ат мефедрон. Он сейчас реально захватывает мир.

Я никогда не пробовал героин и метадон. Знаешь, у меня единственный запрет — что нельзя шприцы. Нам в детстве внушают: “Наркотики — это плохо” и показывают знак с перечеркнутым шприцем. И у тебя закрепляется, что шприцы — это плохо, а все остальное не так плохо.

Мы все употребляли. Но знаешь, как было? Я употребляю с Янисом, мы торчим день, потом расходимся, он начинает заниматься своими делами, а я еду к Breezey. Мы висим с Breezey день, потом он идет заниматься своими делами, а я еду к другим ребятам торчать. Никто не знал, насколько я в этом! Ребята думали, что мы с ними один раз в месяц торчим. А я — весь месяц. На концертах мы вместе нюхали кокс и трахали шлюх. А я и после концертов ехал делать то же самое.

Концерты — это был п****ец. Представь: ты выходишь из гримерки — а там стоит очередь. 30 девочек. Янис говорит: “Братан, я фоткаюсь, а ты стоишь и выбираешь трех самых лучших”. И я смотрю: эта нет, эта нет. О! Ты! Едешь с нами! Ни одна не отказывалась ни разу. Некоторые писали после концерта в директ. Янис всегда такой: “Я устал, хочу спать”. А я хотел рок-н-ролла. Однажды к нам в номер приехали девочки, просто чтобы сфоткаться. И вот мы с ними уже начинаем трахаться, и они такие: “А вы потом с нами точно сфоткаетесь?”.

Один раз мы приехали в Самару — я, Янис и 4EU3. Нас поселили в мини-отель, а там на ресепшне консьержка. Ей лет 40, но она за собой следит, такая милфа типа. Она подходит, приобнимает: “О, мальчики, вы музыканты?”. И гладит меня. И мы заходим в номер с Янисом, я говорю: “Слушай, консьержка странная какая-то. По-моему, она меня клеила”. Янис: “Да ты гонишь!”. И тут залетает 4EU3: “Пацаны! Мне кажется, или консьержка меня клеит?”. В итоге мы поехали на концерт, после него 4EU3 пошел спать, а мы набрали девочек и висели с ними всю ночь. Когда мы уезжали, консьержка обиженно на нас смотрела.

Однажды Янис попросил выучить новые треки с его релиза. А я торчал. Он говорит: “Если до такого-то числа ты не выучишь треки, то все. Без обид, по-братски, но я хочу работать и зарабатывать”. Я заторчал и не выучил. В итоге Ян начал брать с собой на концерты Breezey, а теперь совсем без бэк-МС ездит.







В прошлом году я понял, что все. После вечеринки я пришел домой. Не мог уснуть, потому что был об****нный. Я реально не знал, что делать, и просто в поиске набрал “Помощь зависимым”. И мне вылезла первая клиника — Институт наркологии. Но туда сразу не взяли, сначала надо было отлежать в районной больнице.

В обычной районной наркологичке тебе делают укол в день и кладут глицин под язык. А глицин — это такие таблеточки, которые 30 рублей стоят, никакого толка от них нет. Это беспонт. Потом я дал доктору взятку 16 тысяч рублей, и меня положили на месяц в НИИ Наркологии. Там уже были профессора, специальные программы, мощные препараты. Ты туда приезжаешь, тебе делают капельницу, чистят кровь. А потом дают таблетки, от которых ты вырубаешься дня на три. Ты в невменяемом состоянии находишься, без сознания. Я пришел в себя спустя четыре дня, не понимаю, что происходит, где я вообще. Я потом видел со стороны ребят, которые в таком же состоянии — они еле ходят, их с ложки кормят.

Один день в рехабе стоил шесть тысяч рублей. То есть месяц — 180 тысяч.

В первый раз моя мама о***ла. Она добрая у меня и не замечала ничего никогда, даже про травку не знала. А тут я ей говорю: “У меня сильная зависимость от химических наркотиков”. Потому что бессмысленно было это скрывать. В первый раз на моей памяти она заплакала. Это, наверное, было самое жесткое в моей жизни.

Телефон тебе дают два раза в день на полчаса. Я брал — звонил маме, кентам, в твиттер писал. Потом его забирали. Там просто лежат не только те, кто хочет лечиться, а еще и те, кого насильно положили. И через телефон они затягивают наркотики прямо туда. Когда я лежал второй раз, в туалете пацаны курили гашиш. В наркологической клинике. Врачи даже не знали об этом.

Там такие персонажи лежали! Сейчас есть такое понятие, как “шкурить” — ходить искать чужие закладки. Вот один парень с другом этим занимались и нашли 50 грамм соли. А соль — это жестче, чем мефедрон, мефедрон х10. И они хотели его скинуть, а потом начали юзать. И все, не смогли остановиться. Потому что когда тебя отпускает, ты дико хочешь еще. У тебя такая депрессия наступает, что п****ец. Тебе очень нужно еще раз употребить. Они так торчали два дня, на третий он пришел к отцу и сказал: “Клади меня в клинику, я больше так не могу”. 19 лет пацану.

Или вот лежал парень американец — он русский, но с шести лет жил в Америке. Лежал двадцатый раз. Он любил такую тему, как спидбол — кокс с героином. Парень рассказывал историю, как поставился в шею прямо за рулем. “Поворачиваюсь на светофоре, а в соседней тачке сидит мужик вот с такими глазами”. Интересно, что он был сыном российского миллионера, который производит витамины “Витрум”.

После того, как я отлежал четыре месяца, я три месяца не употреблял. Держался. Потом сорвался и лег третий раз. Это обычно под алкоголем происходит: ты выпиваешь, и у тебя теряется контроль. Я пришел в клуб, мы напились, я зашел в туалет, а там старый мой кент чертит. И я, пьяный в мясо, подхожу и делаю дорожку. Я три месяца держался! А тут просто пьяный пришел — и все. С одного раза тебе не становится плохо, но это на***ка, ты сам себя обманываешь. “Слушай, да не так все плохо, можно еще раз”. Но через месяц мне было так х****во, что я понял: надо снова ложиться. И проходить все заново. Химия — это смерть. Никому такого в жизни не пожелаю.






Сейчас я подрабатываю в инет-магазе. Я не хочу больше связываться с криминальной темой. Но это все равно очень заманчиво до сих пор. Ты всегда знаешь, что можешь переслать одно сообщение в телеграме — и тебе упадет 15 тысяч. За то, что ты переслал одно сообщение!

Я понимаю, что у меня нет такого, как у Яниса — денег, успеха. Но я хотел бы делать музыку просто для себя. Мне нравится слушать свой рэп. Я не гонюсь за деньгами или славой, но если они придут, это будет круто. У меня есть записанные демки, буду работать. DJ Nik One берет мой трек к себе на релиз, клип буду снимать.

В рехабе мне объяснили, что наркоманом ты останешься на всю жизнь. Я тебе скажу, что все, завязал, а по факту через полгода это снова может произойти. Внутри тебя сидит маленький наркоман. Если меня спросят: ”Будешь?”, я скажу “Нет”, но на миллисекунду задумаюсь о том, что один-то раз можно. И вот этот маленький наркоман с тобой будет всю жизнь сидеть, прикинь?