Кто такой Flesh и как он стал известен: большое интервью

В 2017 Flesh выпустил последний совместный релиз с Lizer "False Mirror". Заглавная песня стала главным хитом дуэта — как мы выяснили в интервью, неожиданно для самих артистов, — но к концу прошлого года объединение "Закат 99.1" распалось, а сами участники стали активно заниматься сольными карьерами.

За это время в активе Flesh уже появились клипы-миллионники "Колёса любви" и "Internal", а также два сольных релиза — "Bogema" и "Space Jam EP". Прямо сейчас у него идёт первый сольный тур, даты и города — по ссылке.

В нашем интервью Flesh рассказал о причинах распада "Заката" и объяснил, почему это лучшее, что случалось с его карьерой. Также — байтинг в "Колёсах любви", истории про туры с "Закатом" и мнение о том, почему важнее передать в песне эмоцию, а не рифмовать "двойными и тройными".


— Ты сейчас поехал в первый сольный тур. Как больше нравится кататься: с группой или одному?

— Второе. Мне комфортнее выступать одному. Не жду, пока закончатся совместные куплеты, а сразу кидаю своё. Не сбивается ритм, потому что когда мы выступали вдвоём или всем гэнгом, у каждого был свой напор и разный концертный темп. Мне нравится дико ебашить, кому-то нравится ходить по сцене. Или наоборот, я устал, а кто-то ебашит. И эти контрасты не давали мне правильно рассчитать энергию.


— Слышал, что с “Закатом” вы откатывали тур на старой “ладе”.

— Да, это был наш второй тур. Мы отдали связку концертов одному организатору, должны были ехать по городам из Ульяновска на юг на минивэне. И в день, когда мы приехали в Ульяновск, тот минивэн сломался. А за деньги, что у нас были на трансфер, смогли снять только “ладу ларгус”. В неё забились я, Lizer, Hussein, Courier, водитель с организатором, ещё пара человек. Всего нас было 7-8, столько в неё и должно влезать.


— Это больше интересно или тяжело?

— Я заболел в Саратове, катался с температурой 38. Пил антибиотики, бухал, давал концерты — а потом умирал в тачке. Сложно, неудобно. Удобнее передвигаться самолётом, когда у тебя 2-3 концерта по выходным, а не все города подряд.


— Видел сцену на вашем с Lizer минском концерте: дочка пришла на концерт с мамой, которая сосредоточено снимала всё выступление на телефон. С какими ещё необычными вещами сталкивались?

— Мне кажется, это нормально. Я очень благодарен родителям, которые пускают на наши концерты своих детей. Потому что так или иначе это поколение, это история. Бесполезно блокировать музыку. И клёво, когда нас слушают семьями. Часто сталкиваюсь с отзывами: “Послушали с мамой твой альбом, очень понравилось”.


— А твои родители как на творчество реагируют?

— Очень круто реагируют. У меня никогда не было никаких запретов. Ни в школе, ни в колледже. Дома всегда все поддерживали. Я начал делать музыку с 2009 года, у бабушки в кладовке собрал первую студию, весь район там записывался. Там был только Adobe Audition, который мне чуваки скинули на флешку.

Сейчас я узнаю о новых клипах Pharaoh или высказываниях Kizaru от своего отца. Арсен (Lizer — прим. The Flow) был в шоке, когда мы приехали на первый концерт в Екб, а отец сказал: “Что-то Kizaru там много говорит”.


— Ты их водишь на свои выступления в Екатеринбурге, верно?

— У меня было три концерта в Екатеринбурге, на каждый я приводил родителей. К моему папе все подходят фоткаться, берут автографы. Он гоняет там очень уверенный.





— Как ты стал участником “Заката”? Ты из Екатеринбурга, а “Закат” начинался как московское объединение.

— У меня была песня с i61, ещё я помог снять клип Krestall Courier с Boulevard Depo, так или иначе был в культуре, был какой-то стрит-кредибилити. И тут мне пишет Арсен Lizer. У него на аватарке была фотка в худаке Dopeclvb. Такой типичный хайповый модник. И он говорит: “Бро, у меня выходит дебютный релиз “Frozen”, не хотел бы ты залететь?” Я был за, но доделывал свой релиз и не успел.

И после этого предложил влететь в их гэнг, хотел попробовать себя в роли битмейкера. Ну и договорились, что добавят меня в конфу, посмотрим, как пойдёт. Мы быстро сошлись со всеми.


— Сложно было влиться в тусовку?

— Наоборот, просто. Когда у нас был Krestall Gang, мы всё время находились вместе в студии, это был живой движ. Я, Kidd, Aqualiquid, Courier, НЛО, Junk. И кто-то всегда был чем-то недоволен. Вк можно подумать, переварить всё. А живьём постоянно были конфликты, поэтому не получалось единого мозгового штурма. В “Закате” мы объединяли силы и хуячили.

Я заметил, как ребята стали расти. У них стали появляться подписчики, на тот момент было тысяч 6-7. У меня примерно такие же цифры были, почему не объединиться? Выпустить альбом от себя и от них, будет профит. Плюс “Закат” тогда поддерживал паблик “Элита”, делали мемасы и так далее, потому что с ними дружил Hussein. Подумал, почему нет? Хороший ресурс, можно поработать.


— Звучит так, будто вступление в “Закат” было для тебя скорее стратегическим шагом.

— Изначально я просто решил в них поверить. Откинуть своё стрит-кредибилити и попробовать.

На тот момент я стремился к тому, чтобы работать с YungRussia. Общался в скайпе с Visnu, чтобы работать над видео. Думал, что перспектива идёт на них. А я как раз вступил в “Закат”. И как я понимал, YungRussia негативно к ним относились. Знаешь, как сейчас все реагируют на Кузнецкий Сквад.

И я решил забить на всё, что нарабатывалось с YungRussia, и поверил в “Закат”. Подумал, что мой опыт может дать какой-то толчок и мы сами сможем сделать явление. Стали заниматься “High Technologies”. Выступали на разогреве у Courier с этим треком, потом сняли клип. Мы сразу знали, что он стрельнет, а дальше всё пошло само собой.





— Почему “Закат” развалился?

— Когда мы с Арсеном общаемся живьём, у нас сходятся все точки пересечения. Когда он даёт интервью, я чувствую, что его высказывания идут в другую сторону.

Как видел распад “Заката” я: что-то делали только мы с Арсеном. При этом все битмейкеры хотели денег: “Вот, вы же в турах, а я сижу в Тюмени, может, вы подзакинете нам?” А мы катались на “ладе” тогда, денег было явно меньше, чем они думали. Все просили репосты, дропать уникальный контент, но при этом не могли скинуть нормальный мультитрек битов. Разногласия начались именно с битмейкерами. Для всех это было хобби, а для нас с Арсеном — работа.

И мы стали замечать, что аудитория тянется то туда, то сюда. В одном городе 70% человек пришли на Арсена, в другом — на меня. И так везде. Это плохо. Получалось, что внимание будет перетягиваться с одного на другого. “Сейчас выпустим альбом Lizer, потом Flesh” — а я хочу дропнуть прямо сегодня. Паблик оказался нерезиновым, нам двоим стало тесно.


— В каких вы сейчас отношениях?

— Нейтральные, особо не общаемся. Не до конца понимаю, что он делает, но нормально отношусь. Каждый строит карьеру так, как хочет.

— “Закат”, Krestall Gang, Dopeclvb, та же YungRussia — почему все молодые объединения рано или поздно расходятся?

— Просто в 2013-2014 было намного удобнее двигаться гэнгом. Денег не было, стриминговых сервисов — тоже, концертов — тем более. В туры нормально ездили Баста и Каста. И конкуренции в индустрии не было. Если бы я начинал сейчас, то за неделю смог бы набрать какую-то аудиторию. Сейчас всё зависит от человека.

А тогда было так: один умеет сводить, другой пишет биты, третий снимает клипы, четвёртый договаривается о выступлениях. Было весело и круто двигаться вместе. А в 2018 ты можешь быть один и везде сразу. В соло ты интереснее окружающим, чем в составе гэнга. Сейчас так намного проще.


— Тебе жаль, что “Закат” закончился или наоборот, всё от него получил?

— Турить с “Закатом” было весело, было очень много эпичных историй. Одному — скучно, это рутина. Просто делаешь концерт за концертом. У меня уже нет азарта затусоваться с какой-то тёлкой после концерта, забухать или попить сироп с чуваками. Даю концерт — пью бокал пива — ложусь спать. А с чуваками был рок-н-ролл. Мне сейчас 23, им по 19. Тогда нам было на пару лет меньше, Thrill Pill вообще было 15. И с ними я себя чувствовал совсем молодым.

Но лучшее, что случалось с моей карьерой — выход из “Заката”. И в финансовом, и творческом плане.


— Ты сказал про эпичные истории. Вспомни одну.

— Мы ехали из Ростова в Краснодар, в сумке лежал ствол. А в рюкзаке организатора — понятия не имею, зачем — был огромный фаллос. Вроде как, ему в шутку подарили его на день рождения, чтобы он им всех бил “как в ГТА”. И тут нас остановили копы, стали вытряхивать вещи. Хорошо, что не нашли ствол: стали бы тягать нас, есть разрешение, нет разрешения и всё такое. Было эпично, когда мы стоим на улице уже, коп лезет в багажник, достаёт из рюкзака огромный елдак и не понимает, что у него в руках. Его коллега начал угорать, мы тоже. После этого нас и отпустили.


— Клип на “False Mirror” вы снимали в Париже вдвоём. Как так получилось?

— С нами должен был лететь наш оператор, Лёша Гвай, но ему не успели сделать визу. Он в итоге просто дал нам своё оборудование. И мы снимали друг друга. У меня в голове было видение, как из говна сделать конфетку. Какой темп, какие кадры, какие переходы — и так далее.

Мы долго не хотели снимать клип на “False Mirror”, потому что не знали, что песня стрельнет. Если честно, я до сих пор не выкупаю успех “False Mirror”. Потому что Арсен просто приехал ко мне домой и записал этот хук. Нам нужно было заткнуть первое место в треклисте. Я быстро написал куплет и вставил его, а на утро нам уже нужно было отправлять релиз. И если бы я знал, что песня стрельнет, то хотя бы ноты отполировал бы до идеала. Но я забил болт, накидал плагинов и экспортировал трек. Никогда бы не поставил на такую песню.


— А Lizer?

— Думаю, нет. Мы ставили на “Kids” или песню про “Я вчера проснулся и случайно трахнул запад”. Первая — это больше моя идея: помогал писать бит, придумал хук и идею. А “Запад” — это чисто песня Арсена.





— У нас на сайте есть мем про кибер-рэп, который пошёл как раз с ваших с Lizer релизов. Как ты сам описываешь то, что вы делали тогда?

— Я не вылазил с tumblr и искал вдохновение там. Понял, что моя музыка основана на футуристическом мышлении. Мне хотелось заложить в творчество голос современной молодёжи, которая сидит в интернете и играет в видеоигры. Мы хотели делать не попсово, а с авангардным звуком, ближе к андеграунду.

К 2015 году к нам пришла эта волна лоу-фай-рэпа благодаря Yung Lean, Sad Boys, Bones. И у нас открылись глаза: я могу сидеть у себя дома и сделать круто. То же поняли и YungRussia во главе с Pharaoh. На этой волне его творчество стало расцветать. В российской музыке появилось креативное мышление, началась эра саундклауда. Молодёжь это подбадривала.

В тот момент я делал клипы для i61. Думаю, пока я с ним работал, мы обменялись опытом на подсознательном уровне. После этого, кстати, обращался Рома Жёлудь и просил “то же самое, что и у Dopeclvb”. Я сделал, ему понравилось. Он же вообще первый кибер-рэпер — помнишь, у него была песня про “ла-ла-лайк”?


— “Выглядят одинаково, музыку пишут одинаковую, слушать невозможно” — такие комментарии часто встречаются под новостями о тебе, Lizer, том же Face. Как реагируешь?

— Никак. Читаю комменты на The Flow и на YouTube. На “Рифмах и панчах” неинтересно, уже не смешно. А когда чуваки могут круто запанчить, я угораю. С самоиронией отношусь к себе. К адекватной критике нормально отношусь.

А что касается внешнего вида, у меня всегда было каре. И потом, когда Ванёк (Face — прим. The Flow) стрельнул, этот образ закрепился за ним. А мне что делать? Ничего не идёт больше. Сейчас буду с химией на голове экспериментировать вот.


— “Заебался рифмовать на двойные и тройные, 2018 год. Главное — мелодия и вайб. Чем проще, тем лучше”, — за этот твит на тебя набросились в том числе и твои читатели. Пояснишь, что хотел сказать?

— В твиттере я такой пацан, агрессивный. С детства ещё пошло: если шёл по району и мне крикнут что-то — я обернусь и спрошу “Чё ты хочешь”, не пройду мимо. И когда мне кричат вслед “Эй, Face!”, я начинаю отвечать. И этот твит я скорее всего написал сгоряча.

Вот есть интеллектуальный рэп, Oxxxymiron, раньше был Johnyboy. Весь этот хип-хоп. Для меня это рэп со смыслом, он сложный. И ни для кого не секрет, что его время уже прошло. Сейчас открылись двери для музыки попроще. И она цепляет больше. Например, последний релиз Yanix работает на тех же вещах, что и музыка Lil Pump. Только в силу богатства русского языка это можно интереснее завернуть. Я просто объяснял, что не хочу делать тот рэп, а хочу делать новый.


— А уральский рэп на тебя вообще повлиял?

— Лет до 16 я был весь на свэге. Выглядел, наверное, нелепо: большие футболки K1X, спущенные штаны, косички. А потом стал общаться с немного другим кругом людей. Чуть постарше, они делали дела на районе, ездили на посаженных машинах. А я как раз искал приключения на жопу. Вот так уральский рэп и просочился ко мне. Хотя я вот недавно слушал песню АК-47 “Слышь малыш” — трек реально качественно звучит. Продакшн, всё сведено объёмно — мы всем районом качались. И эта екбшная быдлянка повлияла на меня.





— У тебя в творчестве часто звучит мысль: байтить — плохо. При этом у многих есть справедливые вопросы к схожести твоей песни “Колёса любви” и трека Killy “No Romance”.

— Да, и её там много. Я в первый раз так сильно вдохновился каким-то определённым артистом. До этого всё делал сам. Услышал песню Killy и подумал, что это реально крутая песня. Показал её битмейкеру Highself и попросил сделать бит в этом направлении. Тот бит идеально подходил под моей голос, я понимал, что могу записать на него хит.

И Highself скидывает бит — а он пиздец похож. Попросил сделать другую версию, но там потерялся весь вайб. Сел писать текст, первые строчки нормально зашли, а потом получилось так, что мы вернулись к первой версии — иначе не получалось.

Сперва я подумал, что надо подписать этот трек как ремикс на Killy. Но чуваки мне подсказали: если его подать как мой собственный, то появится волна обсуждений и хейта. И это сработает в плюс. Песня стрельнула. О байте, кстати, никто не говорил, пока не вышел клип. Хотя вот там всё — чистое совпадение. Говорили, вот, даже одеты одинаково. Но я в клипе был в меховушке, просто потому что водитель, который возил нас по Амстердаму, дал мне свою: я был в одной джинсовке и было реально холодно.

Так что да, я признаю — в этом треке действительно есть схожесть с Killy. Но что касается других моих песен — пусть кто-то попробует поймать меня за руку.




— Когда все обсуждали накрученные репосты Lizer, ты писал, что важны не сами репосты, а то, что их обсуждают. Почему?

— Я долгое время делаю музыку. И творчества в моей жизни — выше крыши. Но когда я научился не только заниматься музыкой, но ещё и работать в ней, у меня появилась бизнес-сторона. И есть много фишек, которые провоцируют людей на обсуждения. Вот все в школах обсуждали это: “Ты видел, Lizer накрутил репосты!” Об этом все говорили. А кто-то не слышал о Lizer до этого и в итоге послушал альбом.

Это идеальный сарафан. Заимствования с запада, блогерские наезды — это хороший пиар. После каждого блогерского высказывания у меня добавляется по тысяче человек в инстаграме. Пусть хоть каждый день так делают.


— Ты говорил про двуличие в русском рэпе и радовался тому, что сейчас двигаешься сольно. Это про бывших коллег по “Закату” или в целом про рэп-сцену?

— Про рэп-сцену. Вживую все говорят: “Рад встретиться, как сам?” Но я могу зайти в переписки и увидеть, как я ещё в лохматые года обращался к этим же людям, а они отвечали на пафосе. И все делают вид, что всё круто, хотя все хуесосят друг друга за спиной.

Поэтому мне комфортнее двигаться одному. Не хочу тереться с российскими артистами в одном котле, постоянно выступать на фестивалях. Мне там некомфортно. Сложно, когда чувак мне пишет: “Давай сделаем трек”. Я предлагаю увидеться, а он говорит, что занят. Я не могу делать творчество, пока не налажу личный коннект. Нужны магия и вайб песен. Я всё чаще вижу это в старичках и всё реже вижу в молодых.


— И ты, и Lizer от рэпа постепенно уходите в сторону более массового поп-звучания. Это осознанный шаг?

— Просто жанры стёрлись. Мой новый релиз “Space Jam” — хороший пример. Там есть чисто роковая песня про MTV. Есть трэп, есть песня в духе Lil Skies. У меня есть сторона, которая хочет делать лирику. И сторона, которая для бэнгеров. Сегодня ничего не мешает артистам спокойно двигаться в разных направлениях.





— Последний вопрос: в клипе “Internal” на тебе футболка мадридского “Реала” из середины девяностых, довольная редкая вещь. Откуда она у тебя?

— Всё очень просто. Когда я родился, у отца уже была эта футболка. Я не топлю за “Реал” и вообще не интересуюсь футболом, но мне всегда она нравилась, а он никогда мне её не давал. Футболке точно больше 20 лет — и она так нормально сохранилась. И когда мы собирались лететь на съёмки в Сингапур, подумал, что вот она будет очень в кассу, футбольные майки сейчас в тренде. Я сказал отцу: “Это настолько рарная шмотка, я её забираю у тебя”. На последнем концерте в Екатеринбурге мы поменялись: я ему отдал свой бомбер, а он мне — эту футболку.