Скриптонит о дилогии "Уроборос": "Весь альбом — это прятки. В конце — осознание реальной картины"
Скриптонит дал интервью сайту Gazeta.ru. Главные линии разговора — недавний двойной альбом "Уроборос" и неудовлетворенность русским рэпом.
Полностью текст доступен по ссылке.
О ТОМ, ЧТО "УЛИЦА 36" — ЭТО ПРИКВЕЛ ДЕБЮТНОГО АЛЬБОМА, А "ЗЕРКАЛА" — ФИНАЛ
«Улица» — это события с начала моей влюбленности в музыку до 2013 года, когда вышел «Выбор без вариантов». Знаешь, дико бесят люди, характеризующие меня только по «Дому», вяжущие мне какие-то темные ассоциации. Особенно визуально — все время предлагали сделать из меня чуть ли не Дракулу. И я думал: что у вас в голове вообще творится?!
«Дом» это просто один год, спресованный в альбом, это вообще не я. «Улица 36» это я, мое детство. А «Зеркала» это период после выхода «Дома», когда мы уже отгорели, праздник прошел. Да, стало много бабок, но от этого не стало меньше проблем. С одной стороны, казалось, что я круче всех и море по колено, а с другой — понимал, что я не из тех, кто может себя так обманывать. На «Зеркалах» это очень четко прослеживается — альбом начинается с дикой бравады — с трека «Братик».
Там, уже понимая головой, что я в проблемах, начинаю отбрехиваться от еще не заданных вопросов: у меня все круто, даже не вздумайте решить, что у меня что-то не так. Весь альбом это прятки: у меня есть бабки, телки, наркота, мне никто не нужен. И в конце я прихожу к признанию реальной картины.
ПОЧЕМУ ЗАХОТЕЛ УЙТИ ИЗ РЭПА
Мне, в отличие от большинства наших рэперов, всегда было что сказать, но теперь я хочу делать это по-другому. Если бы я хотел продолжать понтоваться, я бы перепонтовал всех вообще. Я могу хоть с утра до вечера фоткаться с пачками денег. Ну да, это было прикольно. Рэп — это же как спорт! Но я не воспринимал понты, как просто понты. Когда ты говоришь «Все мои суки испанки, они говорят со мной со словарем» — это круто, это искусство (смеется). <...> Мысль, которую я хочу выразить, будет уложена в восемь распевных строчек, а не в два куплета по шестнадцать. Если ты знаешь, что хочешь сказать и владеешь языком — твоя речь звучит лаконичнее.
О ТОМ, ЧТО В РЭПЕ НАДО ГОВОРИТЬ НА ПРОСТОМ ЯЗЫКЕ
Черная уличная музыка это музыка на разговорном языке. И вот вопрос: зачем русские рэперы используют литературные формы, если эта музыка делается не для филологов, журналистов, я не знаю, политиков, а для людей. Для деревенщин, бомжей, бедных, богатых — не важно — для людей. Которые каждый день пишут с ошибками, ставят не там запятые, говорят «ихний» — что меня самого страшно раздражает. И с этими людьми надо говорить на их языке. А Хамиля со Змеем (участники группы «Каста» — «Газета.Ru») послушать — так у них какая-то русская сказка про «ды-ды-дым». Написано все так, как будто читают чуваки, расписанные под хохлому.
Им самим это вообще нормально? Но люди уже привыкли, что с ними говорят на сложном языке, и простая речь ими воспринимается как сложная. Восприятие слушателей заранее отторгает из моей речи слова-паразиты, жаргонизмы и все прочее в таком духе. Мне прикольней, если речь чувака в майке-алкашке, который хочет зачитать про какую-то грязь, соответствует его виду. Конечно, любой музыке есть место, но когда в России она вся вот такая, это уже что-то не то. Это же рэп, а не конкурс чтецов.
О ЛЮБИМОЙ ПЕСНЕ АЛЬБОМА "ДОМ С НОРМАЛЬНЫМИ ЯВЛЕНИЯМИ"
Когда выходил «Дом», моей любимой песней там была «100 поцелуев», но понятно было, что она пройдет мимо ушей, учитывая, что есть «Это любовь», «Притон» и «Танцуй сама». Достаточно простого анализа вкуса аудитории. «100 поцелуев» слишком борзая для песни о любви, слишком короткая для радиоформата, слишком грязная… В Европе, в Штатах ее бы оторвали в какую-нибудь рекламу, а здесь нет. Хотя она круче половины альбома.
О ТОМ, ЧТО ПРОИСХОДИЛО В ЕГО ЖИЗНИ ПОСЛЕДНИЕ ДВА ГОДА
В 2016-м мы выпустили альбом Jillzay, потом EP «Open Season» — оба я продюсировал и сводил. Дальше — альбом 104хTruwer «Сафари» и мой «Праздник на улице 36». Итого четыре релиза, которые вышли без всякой подготовки и ожиданий. Что касается жизни, то про это я тебе могу очень долго рассказывать, за два года у меня произошло столько, сколько у людей, которые занимаются тем же, что и я, за десять не происходит…
Я приехал сюда работать и работал все это время. Я ничего не ждал ни от Москвы, ни от аудитории, ни от рэп-сообщества. Ни от кого, кроме себя. Я просто делал свою работу, повышал свой уровень и делал все, чтобы никто не мог притеснить мои интересы. Я не видел отца два года, сына — около полугода. У меня нет ничего личного. Были одни отношения, которые ничем не увенчались. Потому что я никому не готов уступить место моей работы. Это понимает каждый близкий человек в моей жизни.
И я очень не люблю, когда новые знакомые начинают мне надоедать, не зная, что даже моя мама звонит мне не чаще, чем раз в две недели, потому что боится меня отвлечь. И я ждал того момента, в котором я нахожусь сейчас, чтобы стать чуть более свободным — снова — для своей работы.
