"Я виделся с отцом в тюрьме. Плакал дохуя": что рассказал Scally Milano в интервью Вписке

В апреле 2023 года полиция сорвала питерский концерт Скалли Милано. Рэпером заинтересовались органы по наводке Лиги Безопасного Интернета, после чего он покинул страну и написал несколько постов с просьбой понять и простить. В мае он вернулся в Россию — тогда же появилось совместное фото с Екатериной Мизулиной.

Сейчас вышло большое интервью Скалли Милано для Вписки, где он обо всем этом говорит. Мы выписали главные цитаты.




ЧТО ПРОИЗОШЛО НА ПИТЕРСКОМ КОНЦЕРТЕ И ПОСЛЕ НЕГО

За час до выхода мой менеджер говорит: “Тебе лучше не использовать мат, могут прийти люди”. Такая информация уже была. Второй трек, я не матерюсь — люди в масках останавливают выступление, забирают микрофон. Я пошел в гримерку, моментально собрал вещи и уехал к охраннику домой. Смотрел все эти посты, все новости. Был в шоке.

Потом я поехал к [своей девушке] Милане. Было небольшое прощание — мы обнимались, она плакала, очень сильно переживала. Все эти вопросы: “Даня, что происходит? Даня, ты куда? Я с тобой, мне не важно”.

Мне уже в январе говорили менеджеры: “У тебя такой уровень, тебе нужно менять музыку”. В феврале была ситуация — мне звонит мама и говорит: “Данил, приходила полиция и сказала, что на тебя завели какое-то дело”. Я сначала не поверил, потом до меня доходить стало, я на паранойю начал [подсаживаться]. Я приезжал домой в 7 утра, потому что боялся, что полиция ко мне приедет утром и заберет. Какой-то стук в дверь, я смотрю — там мужик в черном стоит. Какой-то шорох, телефонный звонок.

Мне предлагали заплатить деньги, чтобы все было хорошо. Я не хочу говорить — это более-менее большая сумма. Еще в феврале был такой человек, я не буду называть имен. Он предлагал: “У нас связи есть, плати нам. 200 тысяч нам плати, чтобы у тебя все было хорошо”. Я даже заплатил за первый месяц. Потом обсудил со всеми, мне сказали: “Ты что, долбоеб?”



ВСТРЕЧА С МИЗУЛИНОЙ

Инициатором встречи была девочка, которая была в нашей команде. Сами договорились. Мы [с Мизулиной] не обсуждали ничего глобального, по большей степени разговаривали люди из моей команды. В конце встречи предложили сделать фотку, она не должна была появиться в интернете. Но вышло так, что она там оказалась.

Фото с Мизулиной появилось в телеграм-канале Скалли Милано 25 мая с припиской “интернет ждал этого”. Судя по словам рэпера в интервью, это была не его инициатива, а фото запостил кто-то из команды.



ПРОБЛЕМЫ С ПСИХИЧЕСКИМ ЗДОРОВЬЕМ

В первый раз у меня это было в сапсане, когда я приехал в Москву на второе-третье выступление. Я просто лежу и думаю: “Куда я еду вообще? Кто я такой? Какое выступление? Это же не я”. И это происходит 2-3 минуты. И когда произошла эта хуйня в апреле-марте, у меня по три раза в день дежавю какое-то было. Я еду в рестик, а у меня ощущение, что я там уже был. Слушаю трек в машине, смотрю в окно — а это было уже.

Начал ходить к психотерапевту, когда приехал в Москву из Белграда. Потому что не вывез, не мог справиться сам. Очень помогает. Она [психотерапевт] объяснила, что это на фоне событий происходит, что я подстроиться не могу. Стефан и Шайни тоже ходят. Вообще, мне это Ванек [Lovv66] посоветовал.



“Я КУЛЬТУРУ УБИВАЮ” — КАК РЭПЕРЫ РЕАГИРОВАЛИ НА СИТУАЦИЮ

Косые взгляды. Культуру я убиваю — такие фразы в мою сторону. Я столько нового музла принес — как я могу убивать эту культуру?

Поначалу большинство поддерживало, потом [я написал] новые посты [о скандале] — и уже другое мнение. <...> В чате [рэперов-друзей] все были в ахуе в большинстве, даже какие-то шутки были в тот момент. Типа “доигрался”, какая-то такая хуйня. Я просто взял и вышел из чата.

Ромчик [163Onmyneck] отреагировал неоднозначно, плохо. У нас был телефонный разговор в Москве. Я объяснил свою позицию, он свою. Он меня осудил.

Гриша [OG Buda] написал сразу, дал совет и сказал, что может дать адвоката.

Вопрос ведущего: “Гриша же лайкал дисс Оксимирона?”

Да, я позвонил ему моментально. Мы поговорили минут пять, он сказал что-то из разряда: “Наши пути уже разошлись”. Мне было обидно, я сказал: “Ну думай так, я все равно в любом интервью скажу, что благодарен тебе”. Он написал на следующий день, обдумал все. Мы поговорили более обширно. Недавно на студии увиделись неожиданно. Я ему объяснил всю свою ситуацию в подробностях. Поговорили о проблемах у меня и у него, по душам поговорили часа два. Он сказал: “Я могу не понимать, что ты сделал, но один хуй я тебя люблю”. Я сказал: “Я могу понять, что ты не оказал поддержки должной, но я благодарен тебе все равно”.

Ваня [Lovv66] звонил по 10 раз за день и давал советы. С Жоасом [Bushido Zho] мы не списывались. Когда я приехал в Москву на студию, он просто меня обнимал минут пять и сказал: “Мне не важно, где ты был, что у тебя происходит, я просто рад, что ты тут”.

Стефан переживал. Рассказал, что вот месяц меня не было — он просто пролежал на кровати в депрессии. Просто думал об этом. Он встретил меня в аэропорту, мы там обнимались, бегали как дети, толкали друг друга.

Я не то что обижаюсь [на тех, кто не поддержал]. Просто, я же не только Скалли Милано. Я их друг, мы жили вместе.

Егор Крид написал мне, адвоката хорошего посоветовал мне. Поддержку в сообщениях оказал, мы созванивались. Федук мне написал, мы пообщались.



ПРО СТРОЧКУ ОКСИМИРОНА “ОНА ПРОГИБАЕТСЯ — СКАЛЛИ МИЛАНО” И ОТВЕТНЫЙ ДИСС

Оксимирон — старый дед с проблемами с башкой, таблетки забыл выпить. Я даже не знаю за его карьеру, молодые его не слушают. Он не знает мою историю, он не был в моей ситуации. И я думаю, он не прав в какой-то степени.

Ведущий: “Почему ты решил дисс на него записать?”

Это не дисс даже, там просто строчка “Оксимирона ебали” и пара строчек еще. Это стебный трек. <...> Мне похуй, я записал это за час дома у Пинка. Я толком его историю не знаю — у него были какие-то проебы, его лещевали.



РОДИТЕЛИ — ТВОРЧЕСКИЕ, НЕРЕАЛИЗОВАННЫЕ, С БОЛЬШИМИ ПРОБЛЕМАМИ В ЖИЗНИ

У меня мама писала стихи, выступала с ними. В 6-7 лет я это знал и смотрел с такими глазами (делает большие глаза). Стихи любовные, дневники она свои показывала, я помню эти бумажки. Отец рассказывал, что жил в Хакасии и мечтал быть барабанщиком — просто кастрюли брал с поварешками и играл на них. Он постоянно слушал Сектор Газа. Я все знаю наизусть. Для меня это охуенная музыка. Он же называл себя колхозным панком — это что-то, что обычному народу подходит по душе. Я думаю, у меня тоже такое есть. Хочу стать Хоем нового поколения.

В начале апреля произошла ситуация с папой, связанная с законом. Я поехал в Березники, искал там адвоката. А так как мама алкозависимая, — она осталась одна, папа не может за ней следить — я решаю маму сдать на лечение в рехаб.

Ведущий: “Насколько я слышал, статья серьезная, срок может быть большим”

Наверное. Я не хочу об этом много говорить. Я ходил к психотерапевту, она сказала: “Ты там с ним, ты так переживаешь”. Я не хочу винить себя, хочу подход поменять. Я винил себя, что что-то не сделал, не сделал большего. Я с терапевтом это проработал, она сказала: “Не будь для них родителем”.

Я виделся с отцом. Плакал дохуя. Он держался, пытался слезы сдерживать. Красные глаза, я помню это. Очень тяжело. Надеюсь, все будет хорошо.

Я не виню маму — она великий человек, очень харизматичный человек. Просто в моменте, когда она в состоянии алкогольного опьянения, это может быть пиздец как жестко. Случилась ситуация с отцом, я в полном ахуе. Захожу домой — хочу найти поддержку. Моя мама пьяная с бутылкой водки на столе включает музыку и танцует. Я не виню ее, я могу ее понять. Это алкоголь, это болезнь, это нужно лечить. Но я просто лежал на кровати потом — вижу линолеум, который папа не доделал и на который я скидывал денег, фотки он мне отправлял. И я понимаю, что возможно это так и будет тут лежать.

И мы решили сдать ее в рехаб на следующий день. Я не уговаривал, ее забрали. Я не видел, [охранник] Вадим помогал. <...> Я раза два ездил. Первый — самый тяжелый был. Обвинения были. “Ты меня сюда отправил, забирай меня, тут плохо”. Слезы, манипуляции. Я потом ходил на встречу [родственников созависимых]. Мне там все объяснили. Легче стало после этого.

Я хочу помочь. Может, она этого не понимает. Может, вообще не поймет. Я не знаю, что будет дальше. <...> Хочу видеть ее доброй, живой, настоящей, искренней, веселой. У нее есть какой-то брат, с которым она давно не общается. И больше никого. Папа ее держал.