Уличный художник Слава Ptrk — о том, как устроен российский стрит-арт
Слава PTRK — стрит-арт художник из Екатеринбурга, чьи работы появляются не только на улицах разных российских городов, но и выставляются в галереях — а иногда выигрывают зарубежные премии. Многие из них имеют ярко выраженный социальный и политический посыл: первой резонансной работой Славы в родном городе стало изображение патриарха в виде копилки, куда рука опускала монету. Мы задали художнику несколько вопросов о состоянии стрит-арта в России — получился достаточно жесткий рассказ про то, чего в нем не хватает.
Как становятся уличными художниками
Большинство людей приходят все-таки через рэп-культуру, через граффити. У меня все друзья начали в 2000-х слушать Децла, Эминема, плакаты у всех дома висели. А я по молодости старался быть в тусовке: сам это не слышал, но тоже писал “Рэп йоу!”.
Очень хорошо помню, было мне лет 13, когда ко мне пришли друзья, все в краске. Говорят: “Вот, мы купили баллончик, пошли рисовать!”. Рисование баллоном очень физиологично: ты чувствуешь контроль над ситуацией, над стеной, над миром. Кисточка — это не круто: кисточкой бабушки заборы в огороде красят. Валиком красят стены маляры. А баллончик — это то, что взорвало умы молодежи. Есть самый простейший пример этой разницы: ты стоишь на каком-нибудь фестивале легальном, рисуешь что-нибудь. Подходят люди, смотрят, как ты рисуешь, пшикаешь — и такие: “О, классно! А дай нам тоже попробовать!”.
Мне в какой-то момент рисования граффити стало просто скучно. Ты можешь калякать свои буквочки, но у граффити есть свои законы: ты должен писать определенные слова, должен писать свое имя. Или название своей команды. И в какой-то момент тебе становится тошно от этих четырех или пяти букв. И ты начинаешь рисовать. И думаешь: “А нарисую-ка я человека, который бежит от милиционера”. А потом задумываешься — а почему он бежит от милиционера? Может, нарисовать мента в мусорном баке — типа “мусор в мусорке”? Вот так начинает фантазия работать. А там уж как повезет. У многих на этом и заканчивается полет мысли.
Когда я рисовал граффити, то пробовал еще с трафаретами работать, писать свое имя не просто баллоном, а с помощью трафарета. Так быстрее и результат аккуратнее. А потом решил делать стеб какой-то. Иронию. Первая серьезная трафаретная работа, я считаю, не удалась — на ней была изображена огромная свалка, к ней подъезжали КАМАЗы с мусором, и вороны вокруг летали. Но было холодно, краска была плохая — и все потекло.
Потом я нарисовал патриарха Кирилла в виде копилки, куда опускают монетку. И пошло-поехало. Мне нравятся работы, которые несут либо социальный смысл, либо визуально цепляют. 
Насколько это рискованно
В 2015 году заниматься стрит-артом становится страшно. В 2010-м такого не было. “Патриарха” заметили-то только через год, после того, как он появился. До этого его закрасили. Я снова нарисовал, снова закрасили. СМИ подняли шумиху, начались разговоры про “антихриста, который портит стену между двумя храмами”, все такое. Я думаю, если бы они захотели, то нашли бы меня. Я же никогда особо не скрывался.
У меня была работа с разборным портретом Путина в мае 2011 года — портрет рисовался на куске фанеры, а в фанеру были вбиты гвозди рядами. На них надевались кусочки пенопласта, на которых рисовался еще один портрет, и еще один, в итоге там получилось три слоя. И на каждом слое было три разных портрета Путина. Его можно было разобрать по кусочкам: ты снимаешь один — у него обнажается кость. К последнему слою там оставался просто череп. Я хотел сделать что-то такое, чтобы человек мог взять себе кусочек уличного искусства. Ты подходишь, снимаешь кусок — а там какая-то цитата президента, “Мочить в сортире” или что-то еще. Этот портрет провисел полтора дня: СМИ сняли о нем репортаж, приехали милиционеры и забрали все. Типа “незаконно смонтированный уличный объект”.
А потом пришли в офис, где я работал, и взяли у меня объяснительную записку. Я написал, что просто “изобразил человека, похожего на Путина”. И ко мне больше не было претензий. А сейчас у многих включается самоцензура — все сами начинают что-то нагнетать.
Сейчас если ты, допустим, граффитчик и просто рисуешь везде свои буквы — особых проблем у тебя не будет. Могут пришить “вандализм”, но это штраф в 1000 рублей. За рисование на электричке — ну, допустим, побольше. А вот если ты политический активист и начинаешь поднимать острые вопросы, то не знаю даже. Сейчас таких людей в нашем стрит-арте — два-три от силы. Просто время наступает более жесткое, что ли. В воздухе висит какая-то ненависть: к другим, к себе, к стране, к соседним странам. Ко всем. И мне кажется, в этой атмосфере художник должен иметь позицию. И, что важнее, смелость ее высказать.
Есть ли цензура в уличном искусстве
Легальные фестивали проводятся уже лет 15. Но последние несколько лет это прямо повальная тенденция. У нас же как: если что-то становится популярным в Москве, регионы начинают на это ориентироваться, подтягиваться, повторять. А сейчас Москва взяла тренд на уличное искусство: если в других городах это была инициатива снизу, то тут пошла инициатива сверху. Начиналось все неплохо, “Лучший город Земли”, “Most”, зарубежные художники, авторские рисунки, а потом начался треш. Спустя два года мы видим, к чему всё пришло — граффити от “Единой России” и ситуацию, когда крупные бренды заказывают себе фасады под роспись. СТС, Nike, adidas — сейчас все вообще такое делают. А в последнее время началась совсем какая-то дичь — ура-патриотические фасады отвратительного качества, которые делаются поверх авторских работ прошлых лет. “ГТО”, “Честные тендеры”, “Крым наш”. Больно на это смотреть, если честно. Москве очень сильно не хватает человека с огнетушителем, заправленным краской, и со стальными яйцами в штанах.
На любом фестивале есть понятие “цензура”. В России не принято делать что-то жесткое на фестивалях. Я был куратором фестиваля “Стенограффия” в Екатеринбурге, и мы там старались ничего жесткого не делать. Потому что, так или иначе, деньги на это дает администрация города. И сложно одной рукой брать деньги, а второй писать “Мэр говнюк”. Этот номер может прокатить только один раз.
Опытные художники уже понимают, что глупо приехать на фестиваль и надеяться на то, что “я вам сейчас тут жару задам”. Ты если и делаешь, то что-то беззубое. Причем в Москве все строже, а в регионах все работает наоборот: в Красноярске каком-нибудь ты можешь за государственные деньги делать вообще все. Я ездил на фестиваль Книжной культуры, рисовал там спасательные круги, которые падают с лестницы и превращаются в покрышки. Достаточно четко было обозначено, что это такая отсылка к Майдану — там же покрышки поджигали. И ничего, прокатило. Опять же, когда я предложил им другой проект — нарисовать гигантскую руку, которая складывает пальцы “пистолетиком”, на лестнице рядом с администрацией, они сказали: “Нет, лучше не надо”. Теперь эта работа красуется во Владивостоке рядом с местной тюрьмой.
В принципе, у нас сейчас невероятная свобода, благодаря некоторой слабости, пассивности и туповатости власти. Есть возможность делать что угодно где угодно. Тебя даже в Москве могут не сразу за жопу взять! Но начинаются и обратные процессы, когда тебе говорят: “Мы даем тебе все условия, но ты рисуешь то, что мы хотим”. На местах же исполнители сидят, они не боятся перестараться в своем рвении! Не дай бог у тебя в работе радуга проскользнет — придется сразу все закрашивать!
Лезет ли стрит-арт в политику
Мне, если честно, всего однажды предлагала “Единая Россия” нарисовать свой логотип на стене. Это было года четыре назад, я отказался, хотя соблазн был, думалось — сейчас нарисую, деньги возьму, а потом ночью приду и испорчу им всё. Но нашли кого-то другого, слава богу. А сейчас они сделали проект “Сеть” — и у них уже своя команда художников, они клепают, что захотят. Не они захотят, а их начальство. Я по всей стране видел их работы, от Москвы до Владивостока.
Фишка в том, что большинство граффити-художников достаточно беспринципны. Они создают себе образ крутых чуваков в масках, которые с болторезами вламываются в метро ночью и все бомбят там. А на деле у большинства нет четких политических взглядов, идейности и принципов не хватает. Есть, конечно, тусовка околофутбольная, но у них тоже очень размытые понятия об этом. “Я нарисую, но я же свое имя под этим не поставлю”, — вот так люди рассуждают. Я знаю буквально пару художников, которые говорят принципиально: “Нет, я не работаю на власть. Я не езжу на фестивали”.
Граффити-тусовка и стрит-арт-тусовка сейчас разъединились. Те, кто занимался когда-то граффити, отмежевались и говорят: “Не, ребята, мы уже не с вами: мы уже художники, делаем холсты, по биеннале ездим, мы стрит-арт делаем, всё серьезно”. Остальные продолжают вариться в своем соку и делать шрифты. Развитие если и есть, то заметное исключительно специалистам. Но в обеих тусовках есть лицемерие: мы, с одной стороны, уличные такие, трахаем систему. А с другой — готовы продать свое творчество, разрисовать клуб. Или есть еще такая история: “Я рисую только нелегально, ничего не делаю за деньги, а зарабатываю тем, что сижу в офисе с 9 до 6 и ничего не делаю”. И вот вопрос — что из этого честнее? Делать то, что не нравится, превращая граффити в хобби, или зарабатывать своим искусством? И как это правильно делать? Распространено очень двоякое отношение к коммерциализации: все хотят бабла, но осуждают тех, кто его зарабатывает.
У меня недавно случился показательный случай. Мы с несколькими художниками сделали фасады для Теле2 в Москве. Идея была в том, чтобы высказаться на тему денег, Москва же это такой кэш-сити, сюда едут зарабатывать, тут всё вокруг денег крутится. И мы сделали каждый свой рисунок, сами придумали, никто нам не давал никаких брифов и указаний, просто “выскажитесь на тему денег”. Самое жесткое не пропустили, но всё равно — мы сделали четыре фасада в Москве по полностью авторским эскизам, в своем уникальном стиле. Тусовка этого не поняла. Потому что мы осуждали тягу людей к деньгам, их погоню за деньгами, а сами работали за деньги на огромную корпорацию.
Как рисуют на улице
Создание рисунка происходит несколькими способами. Если говорить о фасадах — тебе пригоняют автовышку с люлькой, ты загружаешь туда свою краску, поднимаешься, рисуешь. Есть вариант, когда строят леса — но это долго и муторно.
Большинство работ сейчас делается с нанесением эскиза по проектору. На земле ставится проектор с ноутбуком, с него накидывается общий контур, ты его обводишь ночью — и делаешь все как надо. Знаю художников, которые рисуют сетку “по квадратам”, есть даже те, кто рисуют просто от руки. Но таких меньшинство. Сразу оговорюсь, что делать такие гигантские работы нелегально практически невозможно. 
Многие думают, что это типа в кайф, заниматься стрит-артом. Я могу по опыту сказать, что это в некоторой степени удовольствие, но и тяжелая работа. Закатать фасад в пять этажей любым рисунком, даже самым простым — это очень сложная работа. Либо холодно, либо жарко, на тебя краска падает. Ты можешь еще высоты бояться — и тогда вообще жесть. Качественный рисунок делается примерно неделю. Поэтому очень раздражает, что на фестивалях обычно не платят, особенно на российских. Пять дней ты торчишь на этой вышке, с утра до вечера, а гонорара никакого нет. Вопрос — на что жить? Какой профит? Если бы я искал профит, я бы не рисовал на улице, наверное. Это стрит-арт — ты бесплатно оставляешь свое искусство на улице. Для меня, как ни крути, важнее результат, а не сколько денег заплатили.
Чем зарабатывают уличные художники
Как и любые фрилансеры, живут художники сложно. Естественно, ты зарабатываешь своим ремеслом — рисуешь на заказ, расписываешь помещения какие-то. Этим практически все занимаются. Но я считаю, что если ты занимаешься чем-то профессионально, глупо зарабатывать чем-то другим. Сначала это было просто: пошел, оформил какому-нибудь мужику подъезд. Пока оформлял, прокачал свои скиллы в рисовании. Получил денег. А сейчас уже начинает надоедать, это тебя отвлекает от собственного дела. Бывает, что заказчик придирается, просит поднять какую-то линию на три сантиметра — ты начинаешь переделывать, и все это надолго затягивается. Начинаешь ненавидеть и его и себя за то, что согласился.
Это еще усугубляется отношением к уличному искусству. Человек видит твои работы на улице, говорит: “Да, классно!”. А потом у него округляются глаза, когда ты называешь сумму за оформление. Ты же рисуешь на улице бесплатно, сейчас и тут нарисуешь! Очень часто мне пишут: “Давай мы тебе дадим краски и накормим? А ты приедешь на дачу, гараж распишешь”.
В идеале можно зарабатывать продажей работ. Но большинству художников просто нечего продавать — все искусство же на стенах. Вторая проблема — когда ты начинаешь что-то делать в станковом формате, это часто вскрывает твою беспомощность как художника. На холсте это выглядит и вполовину не так круто, как на улице. На улице это контекст: ты пробираешься ночью через сады, через заводы заброшенные к депо электричек, рисуешь там свой кусок, ждешь утро, фоткаешь, выкладываешь в интернет. Все. 
А когда ты сидишь дома, в тепле, с чайком, рисуешь — ну это как секс с резиновой женщиной. Для работы в галерейном формате надо вырабатывать свой уникальный стиль, а не просто делать то, что делает еще сотня школьников в твоем городе. Я думаю, это как с хип-хопом: ты хорош в одном жанре, а когда выходишь в другой — например, в баттл-рэп — то не можешь себя показать. Тут другие правила игры просто.
Я пробую постепенно продавать свои работы. Но это переход из уличного искусства в “серьезное”. Этим надо заниматься как бизнесом: нужен пиар, контакты с галеристами, арт-менеджерами. Тебе надо не сидеть на жопе, а развивать свой стиль, мониторить тренды, отрабатывать подачу. Нужно искать правильную публику, правильные места. С другой стороны, если у тебя все получается, ты забываешь об оформлении кальянных и ночных клубов как о страшном сне — и становишься творцом в истинном смысле этого слова. Или хотя бы приближаешься к этому понятию.
Нужен ли русский стрит-арт за границей
У нас с моим другом и фотографом Вовой Абихом есть проект “Уличная грязь”. В двух словах — это интерактивный проект: портреты городских бездомных переносились на белые щиты, щиты ставились в городе и забрызгивались грязью из-под машин, и на них проявлялись лица. Смысл в том, что не мы эти лица рисуем, а сам город — мы только посредники. 
С этим проектом мы пару лет ездили по разным городам — и в какой-то момент послали его на европейский конкурс портретов Portrait Now. Прошли в финал, нас пригласили в Данию, и мы как-то внезапно выиграли гран-при. На двоих получили 85 тысяч датских крон, это примерно 600 тысяч рублей. К сожалению, каждый год выигрывать такие призы не получится. Но, наверно, это самый честный способ зарабатывать своим искусством.
За границей русский стрит-арт востребован, но не любой русский стрит-арт. Это зависит не от того, что он “русский”, а от личности художника. Есть замечательная команда ZUKCLUB, которая популярна на Западе. Они постоянно куда-то ездят, делают работы по всему миру. Причем делают это много лет, весь год, а не “сезонно”. В прошлом году отлично выступил Рустам Qbic из Казани — он сделал работы в Турции, в Польше, в США. Костя Zmogk, один из старейших и уважаемых граффити-райтеров, ездит по Азии. Юля Волчкова из Питера сейчас завоёвывает Малайзию своим фотореализмом. Это очень круто, я горжусь этими людьми.
В уличном искусстве, как и в любой другой индустрии сейчас, надо поддерживать постоянную активность, иначе ты пропадешь. Уличный художник думает: “Я сейчас уеду к бабушке в деревню и буду там полгода творить”. А через полгода ты никому не будешь нужен! Улицу оставлять нельзя.
Как “перевернуть игру” в стрит-арте
Я пытаюсь вспомнить работу, которая бы в прошлом году взорвала всю информационную среду — и не могу. Потому что вся активность сводилась к фестивалям. Хотя нет, один случай был — Саша Жунев из Перми. Он сделал “распятого Гагарина” — и это выстрелило. Потому что это не фестиваль, не легальная площадка. Человек просто за свои деньги сделал работу, от которой у всех жопы повзрывались. Он в одну секунду стал главным уличным художником России, хотя у него до этого была очень богатая история. Почему? Потому что не зассал. Он этой работой показал, что он художник, что он личность, гражданин. А личностей в уличном искусстве сейчас ой как не хватает.
