"По моим приключениям снимается сериал": Oxxxymiron и Михаил Идов о "Лондонграде"

У сайта The Flow активные читатели. Один из них полгода назад прислал письмо о том, что он каким-то образом посмотрел материалы сериала "Лондонград" — и это биография Oxxxymiron'а, о чем мы немедленно должны написать. Это так?

Михаил Идов: Отличное начало (смеется). Разумеется, это не биография Мирона. Тут непростая история. Ко мне и Андрею Рывкину, с которым вместе с Мироном мы дружим уже несколько лет, пришли с предложением сделать сериал — тогда еще пилот — про русских в Лондоне. Наш бриф практически состоял из трех слов: "Русские в Лондоне". Некоторое время мы сидели и чесали затылки, потому что от фразы "русские в Лондоне" в уме сразу возникают какие-то олигархические истории, которые ни меня, ни Андрея не интересовали. И именно Андрею принадлежит сакраментальная фраза: "А давай делать Мирона".

Оксимирон: Что интересно, эту историю я сейчас слышу в первый раз. Так вот, оказывается, кто всю эту кашу заварил. Салют Рывкину в Лос-Анджелес.

Идов: Мы знали, что окончив Оксфорд, Мирон некоторое время занимался деятельностью, слегка похожей на то, чем сейчас занимается главный герой сериала. Мне кажется, на этом моменте я должен поставить точку и дать Мирону самому высказаться, его это биография или нет.


Премьера: новый клип Oxxxymiron "Лондонград"

Мирон, тогда поделись, насколько это твоя история.

Оксимирон: Достаточно забавный момент: недавно я наткнулся на вопрос, заданный мне в моей группе Вконтакте аж в 2008-ом: "Чем ты зарабатываешь на жизнь?" На что я тогда ответил: "Когда-нибудь я обязательно расскажу, но время еще не пришло". Раскрывать карты на тот момент было неразумно, да и чревато неприятностями. И вот получилось так, что семь лет спустя я пускай не напрямую, но отвечаю на этот вопрос через сериал. Моя история легла в его основу, но это ни разу не байопик и не «Восьмая Миля». Главный герой «Лондонграда» тоже учился в Оксфорде, тоже не прижился в тамошних кругах из-за непоседливости, а после тоже занимался авантюрным фрилансом в Лондоне в сфере услуг для бывших соотечественников. В сериале рассказано несколько историй, схожих с теми, в которые попадал я. На этом параллели заканчиваются. Основная связь между мной и сериалом — в деятельности главного героя. В решении проблем и вопросов, с которыми сталкиваются русскоязычные люди, попадающие в Лондон.

Дети богатых людей?

Оксимирон: Не только дети, и не только богатых. В сериале все это, кстати, хорошо показано. Запросы, предложения и просьбы о помощи могли быть совершенно разные.

Хочется конкретики. Помочь ребенку поступить в частную школу?

Оксимирон: Или в университет. Или на курсы, стажировку, даже на работу. Если конкретно об учебе в топовых учебных заведениях — то это довольно тонкий вид деятельности, потому что в Англии не работают те механизмы, к которым привыкли, например, состоятельные люди в России. Блат и взятки тут практически исключены, система в гораздо большей степени является меритократией, поэтому если ребенок из России попадает в Англию, то его обычно сначала нужно "причесать" для того, чтобы он вообще имел шанс поступить куда-либо. Его нужно многому обучить, а зачастую — отучить от многого, к чему он привык на Рублевке или в казахских дворцах. В моем случае эта деятельность была причудливым коктейлем из менторства, опекунства, репетиторства и дружбы, пропорции ингредиентов которого варьировались от случая к случаю. Тем более, как уже было сказано, работой с детьми эта деятельность не ограничивалась. Задания могли быть какими угодно: закупки, консультации, разруливание конфликтов, сопровождение, контакты — работа была настолько же разношерстная, насколько стрессовая и безумная. И это важный момент. В сериале очень высокий темп развития событий плюс градус сюрреализма происходящего. Понятно, что кинематограф — не реальная жизнь, здесь многое заострено, но градус накала и трэша более чем сопоставим с тем, как все происходило в реальности. Я доставал людей из британских обезьянников и мониторил наркозависимость отпрысков элиты, выслушивал пугающие признания олигархов, бывших полевых командиров и порноактрис. В одно время моя записная книжка в мобильнике была похожа на что-то среднее между списками Форбс, Татлера и Интерпола, но при этом далеко не все клиенты были богаты. Параллельно я, например, готовил к собеседованию прибалтийских иммигрантов и отмазывал от суда за пьяный дебош бывших соотечественников. Вообще для меня это была очень крутая школа жизни и настоящий кладезь смешных и грустных историй.

Идов: Например, возьмем первую серию. В ней на Мишу Куликова, главного героя сериала, одно за другим сыплются три задания. Он должен (с похмелья) рано встретить в аэропорту и доставить на концерт в Albert Hall юного гениального скрипача, который все время норовит сбежать и отправиться на поиски Хогвартса. Далее: помочь вернуть в Москву беглую дочку московского олигарха. И, наконец, залезть в опечатанный полицией офис и ликвидировать лежащий там проблемный ноутбук, который принадлежит хозяину этого офиса. В компетенции реальных агентств, этим занимающихся, первые две ситуации вполне соответствуют реальности, а третья уже вряд ли. Для нас самым интересным было придумывать сюжеты, которые бы находились в этакой серой зоне хастла. Это не детективное агентство, они не расследуют преступления, но и не совершают их.

Оксимирон: Добавлю, что эта «серая зона хастла» — очень, в принципе, типичная вещь для русскоязычной тусовки Лондона. В последние 15 лет, если вынести за скобки олигархические структуры и элиту, то все остальные русскоязычные, которых я встречал в Лондоне, занимались в основном чем-то насквозь авантюрным. Я говорю не о прямом криминале, а именно о схемах, замутах и так далее. За годы в Англии я познакомился с достаточным количеством бывших соотечественников, чтобы с уверенностью сказать, что герой сериала во многом представляет собой собирательный портрет русскоязычного в Лондоне. Без преувеличений. Воспользуюсь моментом и передам привет двум таким реальным лондонским остапам бендерам, нынче, впрочем, остепенившимся - В. Коновалову и Дикому.

Мирон, как ты узнал об этом сериале?

Оксимирон: Когда мы с Мишей только познакомились весной 2012-го, мы прямо вцепились друг в друга, так как находились в удивительно схожих ситуациях: и он, и я тогда более или менее неожиданно попали в Москву после долгих лет на Западе. И, конечно, обменялись самыми разными историями, в том числе я рассказал про свою деятельность в Лондоне, про то, на что жил после окончания университета. Миша сразу среагировал с неподдельным интересом, а в начале, кажется, 2013-го он сказал: "Вот есть такая идея". Но есть важный момент: к телевидению я отношусь крайне осторожно. С недоверием — это мягко сказано.

Идов: Я тоже (смеются).

Оксимирон: На самом деле в последнее время мне поступало немало разных предложений, связанных с ТВ, но я туда не стремлюсь. Причем даже не стоит искать в моих словах какой-то там антисистемный пафос, просто я с каждым годом убеждаюсь, что телевизор, как и радио — в целом мертвый формат, и не очень понятно, зачем с ним связываться. Однако в случае с «Лондонградом» я столкнулся с сериалом про тот самый город, который занимает центральное место в моих текстах. Да еще и писали его мои друзья, а в основу легла часть моей истории. Беспрецедентная ситуация.

Идов: Еще одна важная для меня деталь: мне тоже, после того, как я перешел из журналистики к сценарному делу, много разного предлагали. И уникальность "Лондонграда" как проекта в том, что и у меня, и у Андрея, и у наших соавторов Лили Идовой и Лены Ваниной было абсолютно беспрецедентное, даже несколько сюрреалистическое количество творческой свободы. Я и подумать не мог, что на российском телевидении мы сможем сделать сериал, действие которого происходит полностью в Лондоне, в котором задействованы десятки британских актеров, и в ряде серий которого 50-60% оригинального диалога будет идти на английском языке. То есть, сказать, что "Лондонград" не похож на среднестатистический русский сериал — это ничего не сказать. Я не говорю, что он лучше, это зрителю судить. Но он явно принадлежит к какому-то другому биологическому виду.

А как вы сами считаете, зачем семейному каналу "СТС", на котором прекрасно идет сериал "Кухня", вообще понадобился "Лондонград"?

Идов: Дело в том, что "Лондонград" мне абсолютно не кажется нишевым продуктом. В первую очередь это сериал, который рассказывает массу, на мой взгляд, крайне захватывающих историй. И я твердо верю в то, что история и персонажи — это главное. Если они интересны — люди будут смотреть. Если неинтересны — не будут. И то, снимался ли он в Лондоне, Африке или на Марсе — где-то через одну-две серии странным образом перестает иметь значение. Когда мы просим зрителя побыть с нами не час, не два, а 16 часов подряд, мы обязаны рассказать ему крутые истории. В данном случае, мне кажется, мы это обязательство выполняем.

Оксимирон: А я, наоборот, скажу, что все очень круто как раз по той причине, что все происходит в Лондоне. Для меня это важно.

Идов: Но чисто теоретически это мог бы быть и сериал про пуэрториканцев в Нью-Йорке.

Приходилось ли идти на какие-то компромиссы, исходя из того, что "СТС" — семейный канал, на котором нельзя показать, скажем, наркотическую оргию?

Михаил: Эээ, вы удивитесь (смеются). Все, что я могу сейчас сказать, это то, что в диалогах на английском языке нет цензуры. Поэтому, если очень сильно прислушиваться, можно услышать много интересных слов под русским дубляжом.

Оксимирон: Я не знаю насчет семейного канала, но по-моему, столкновение русской мафии и ирландских цыган… Я же не слишком спойлерю? По-моему, это отлично вписывается в семейную программу на воскресный вечер, ага.

Трек Оксимирона — это песня для титров?

Оксимирон: Нет, это не песня для титров — это песня, которую Миша предложил написать к запуску сериала. Как я уже сказал, для меня было важно не вписываться в телеэфир — и меня там по-прежнему нет. Клип смонтирован из кадров сериала, но для интернета, а не для телевидения. Были конкретные предложения по раскрутке трека на телевидении и радио, использовании в рекламе и так далее, но мне по разным причинам не хочется в такое вписываться, несмотря на финансовую составляющую. А реально интересно мне было лишь изначальное предложение, благодаря которому захотелось написать такую абсолютно экспериментальную песню, даже близко не похожую на то, что я обычно выпускаю. Гимн авантюристам для авантюрного сериала.

Идов: Мне кажется, эта песня — такой братский параллельный продукт к сериалу. Наверное, это лучший способ описать ее.

А мне вот показалось, что эта песня написана будто под бриф. Она действительно не похожа на то, что вы писали раньше. Но непохожа в том смысле, что вы словно говорите себе "давай я напишу что-то более понятное, сравню город с заповедником, с муравейником". Не ваш уровень, что ли.

Оксимирон: Все проще: я не хотел перегружать текст своими обычными громоздкими рифмоконструкциями, хотелось сделать нечто, вообще не привязанное к рэпу и субкультуре. Я уже столько написал про Лондон сугубо рэперски-граймерского, куда еще-то. Оно бы и к сериалу не подошло. Тут, учитывая жанр «Лондонграда», наоборот, само собой напрашивалось нечто, стилизованное в плане музыки под такую околофанковую, даже биг-бэндовую ретро-историю, в духе чуть ли не саундтреков к бондовским фильмам или, наоборот, песен, которые в советском кино мог бы исполнить какой-нибудь персонаж Андрея Миронова (я, разумеется, говорю об ориентирах, а не сравниваю уровень). И это стало для меня определенным вызовом — а в состоянии ли я такое написать, и чтобы это звучало круто? Я помню, все когда-то жаловались, что у меня мало песен, одни баттловые треки да демки — вот я песню и сделал.

Идов: Ну, во-первых, что такое бриф? Ты же поначалу не разговаривал на канале ни с кем, кроме меня. Единственным "брифом" был наш разговор по скайпу зимой, когда я сидел в Тайланде, а ты в Лондоне.

Как название "Лондонград" обрело дополнение "Знай наших"?

Идов: С самим названием все просто. Когда пишешь сериал про русских в Лондоне, название «Лондонград» неизбежно. Мы всячески пытались его избежать, потому что это реально первое слово, которое приходит в голову. Мы пробовали «Лондонский мост», «Небо Лондона» и так далее и так далее. Но если название просится само, то сопротивление бесполезно. Я, кстати, считаю, что когда вам нравится сам материал, то название быстро наполняется конкретным смыслом из этого материала. Пример — вот я сейчас смотрю сериал «Мистер Робот», который мне очень нравится. Какого хрена он называется «Мистер Робот», малопонятно. При этом никаких вопросов это не вызывает: с первой же серии ты принимаешь этот факт — и все. А «Знай наших» — это тэглайн, маркетинговый слоган. Но да, я тоже заметил, что в последнее время он присоседился к названию. Для меня «Лондонград» — это сама вещь, а «Знай наших» — то, при помощи чего она продается.

Мирон, вопрос к вам. Было ли желание засветиться в камео?

Оксимирон: На самом деле, было, просто ради эпичности момента. Но не вышло: когда снимали первый сезон, мы находились в туре «арХХХеология». Видимо, мой ангел-хранитель в очередной раз спас меня от попадания в телевизор.

Идов: А у меня то же самое не получилоcь по причине полного отсутствия актерских способностей. Пробовался на две маленькие роли — не получилось.

Мирон: Возможно, меня ждала бы та же самая участь.

Проблемы русских олигархов и лондонской диаспоры кажутся актуальной историей года так 2012-го. Когда всей стране еще не был дан приказ относиться к Европе как к врагам. А сейчас вам не кажется, что вы немного про прошлое снимаете фильм? Что проблематика немного изменилась?

Идов: А на что изменилась? "Сколько гусей нам задавить бульдозером"?

К сожалению, да. Есть ощущение, что людей, которые смотрят на диване телевизор, теперь волнуют другие темы.

Оксимирон: Скажем так, от людей, которые на диване смотрят телевизор, Лондон и проблемы русских в Лондоне были равно далеки как сейчас, так и три года назад. И тут вступает в игру то, про что говорил Миша. Что это некие архетипические истории, которые могли происходить где угодно. Нужно подчеркнуть, что хоть там есть и легкий олигархический след (так, главная героиня - бунтарская дочка состоятельного человека из России), в остальном проблемы людей в сериале — проблемы не элиты, а обычных русских людей, которые попали в Лондон. Это все та же старая тема, которую я пытался демифологизировать еще в конце нулевых: смешное представление о том, что все русские в Лондоне – это абрамовичи. А на деле большой разницы между тем, что происходит здесь и там в жизни обычных людей, нет. Это не «Богатые тоже плачут», а реальные истории выживания. И мой трек к сериалу - все о том же страггле , просто без всей этой гетто-истории, которая у меня на первом альбоме присутствовала. А насчет того, насколько это стало актуально или неактуально — ну, мы не идиоты, мы понимаем суть вопроса. Тем и интереснее, наверное, что этот сериал выходит сейчас.

Идов: Можно я немного нагло и слегка по-рэперски отвечу? Ровно те же вопросы мне задавали перед фильмом "Духлесс-2". "Не считаете ли, что дауншифтинг на Бали интересовал всех в 2013?". Ровно в каждом интервью я отвечал на этот вопрос. Это не помешало "Духлесс-2" стать самым кассовым российским фильмом 2015 года.

Правда ли, что это самый дорогой проект канала в этом сезоне?

Идов: Я честно скажу: я не считал деньги канала. Но мне хочется думать, что это самые эффектно потраченные деньги канала в этом сезоне.

Оксимирон: Эффектно или эффективно?

Идов: Эффективно — посмотрим, эффектно — точно!

Сколько времени вы вообще друг с другом знакомы?

Идов: С начала 2012-го, когда я переехал в Москву из Нью-Йорка и параллельно со мной Мирон приехал из Англии.

Оксимирон: Могу рассказать забавную предысторию. Мой отец крайне всегда крайне скептически относился к моим околомузыкальным занятиям, и когда-то честно сказал мне: «Слушай, вот то, чем ты занимаешься — я никогда не смогу это принять. И даже если за это начнут платить, мое отношение не изменится. Разве что если какой-нибудь уважаемый мной известный человек скажет, что то, чем ты занимаешься — круто». Тогда это и для него, и для меня звучало, как нечто абсолютно нереальное, но разговор я, естественно, запомнил. Много лет спустя отец при встрече восхищался книгой «Кофемолка» некого писателя из Америки, но я пропустил это мимо ушей. А спустя месяц мне друзья из Москвы написали, мол, посмотри, что про тебя написал главред GQ в твиттере. Там был крайне позитивный отзыв — и только потом я соотнес, что этот главред — и есть тот самый американский писатель, автор той самой "Кофемолки". Разумеется, я написал отцу сообщение в духе: "Нате, пожалуйста". Ответ был характерным: «Ну что, я рад, что твоя известность хоть немного вышла за пределы одиозных кругов». А потом мы с Мишей познакомились вживую.

Идов: При этом, переехав в Москву, я тоже оказался в немного одиозных кругах московского гламура, из которых довольно быстро начал давать задний ход — как раз при помощи сценарной работы. Я приехал редактировать журнал, то есть вот буквально править в нем запятые — а попал в непредвиденный статус публичной, так сказать, фигуры. Поэтому мне было невероятно важно срочно найти в Москве свой круг общения и поддержки — так у меня сложился небольшой, но крутой круг товарищей, большинство из которых какую-то часть жизни прожили на Западе. У Андрея Рывкина такая же биография, поэтому мы и оказались вокруг этого проекта. И Мирон тоже стал одним из немногих людей, с которыми у меня возникло тотальное взаимопонимание.

Оксимирон: Я в те времена, помнится, в основном депрессовал, смотрел «Прослушку» и бухал на лавочке с Андреем Михеевым — и очень сильно ***** [ слово, выражающее высшую степень удивления] от дальнейшего развития событий. У нас уже есть такой running gag, мол, Миша меня уже который год затягивает в окологламурный околомейнстрим. Но по факту — как бы людей ни возмущало мое появление в каких-то новых и непривычных контекстах, но мне это интересно делать хотя бы ради разношерстности биографии. I did it for the vine.

Михаил, можно говорить, что вы тоже внесли вклад в то, что известность Мирона вышла за пределы "одиозных кругов"?

Идов: Наверное, нет. Мне кажется, было бы наглостью такое утверждать. Я просто был частью того хора голосов, которые в тот момент начали петь осанну Мирону. У меня не было никакой задачи что-то популяризовать, мне просто изначально нравилось то, что он делает. Первые вещи Мирона, которые я слышал — это был выпрыгнувший по ютубовским ассоциациям клип "Я хейтер", которого он, по-моему, сейчас немного стремается. Но даже этого хватило, чтобы тут же сесть и начать смотреть все остальные.

Оксимирон: На самом деле не хотелось бы превращать этот разговор в "кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку". Но последнее, что могу сказать — Миша отлично шарит в западном хип-хопе, например, так что все было достаточно органично.

Давали ли вы Мирону какие-нибудь советы или, может быть, предостерегали от чего-то?

Оксимирон: Миша, ты был моим продюсером, признавайся?!

Идов: Я бэк-МС был, на самом деле. Вообще, ОХРА – это я (оба смеются). Но все-таки мы с Мироном оба движемся по довольно причудливым траекториям — и иногда они идут параллельно. Мне кажется, Мирон сам кому угодно насоветует, что делать, а чего не делать в медийной индустрии. Так что скорее нет, чем да. Но если мы не разосремся вокруг "Лондонграда", то, мне кажется, после этого ничего не страшно.

Тогда последний вопрос. Вы оба глобальные люди — что уже звучало в интервью. Что вы думаете а) о патриотизме, неожиданно охватившем всю страну, б) как вы себя ощущаете среди всего этого?

Идов: Я обычно прячусь от таких вопросов за американский паспорт — кому интересны мои рассуждения о стране, гражданином которой я не являюсь. И вообще я безродный космополит. Но только в том смысле, что настоящий патриотизм для меня связан не с государством, а с культурой и языком. Я очень болею за Россию — и в первую очередь мне хочется, чтобы она была страной, которая рулит мировой культурой. Производит книги, которые все читают, и музыку, которую все слушают. И, да, сериалы, которые все смотрят.

Оксимирон: У меня немного другая история. Хотя я прожил на Западе чуть ли не дольше, чем Миша, но не считаю себя немцем, англичанином и так далее. Я очень привязан к российской культуре и к российскому пейзажу, а к Питеру — так прямо-таки приварен с детства. Но это совершенно не означает, что я привязан к структурам и институтам, выросшим на этой почве. Очень долгое время, когда я жил на Западе, у меня было то же самое правило, которого придерживается Миша: не говорить о том, что происходит в России, о том, чего не знаешь. Но сейчас я очень много времени провожу в Питере, а значит то мое эмигрантское правило постепенно теряет смысл. Поэтому отвечу на вопрос. Что такое патриотизм? Если это привязанность к определенному пейзажу, настрою, к речи, то есть нечто достаточно хрупкое и личное, то и я, получается, патриот. Как минимум — Петербурга. Недаром у меня эта татуировка на шее. Если же патриотизм — это поиски врага, то мы это все уже сто раз проходили. Любой человек, знакомый хотя бы со школьной программой по литературе (из которой пока еще не удалили Салтыкова-Щедрина) или с историей Европы 20-х 30-х гг, словит сегодня нехилое дежавю. У Умберто Эко было такое эссе — «Средние века уже начались». Это и есть самый точный ответ.