Kass: “Освещать тюремную жизнь, сидя в тюрьме — очень плохая идея”

— Объясни, почему русские рэперы постоянно о тебе пишут и читают в треках?

Со многими артистами я хорошо знаком с тусовок AVG. На первую нашу тусу в Москве пришло столько звёзд рэпа, что за кулисами и в гримерке была давка, как на танцполе. И почти все читают мой твиттер, это же тоже форма знакомства.



— Как ты попал в AVG?

— Отпуск из тюрьмы — это вообще как?

Я нахожусь на облегченном режиме содержания — в колонии-поселении. Отсидев определенную часть срока без нарушений, ты пишешь заявление и суд решает, переводить тебя на поселение или нет. Там бывают отпуска на выходные — на усмотрение начальства, в качестве поощрения.



— У тебя же был большой срок и строгий режим.

Сначала меня приговорили к 11 годам строгого режима. Обвинение в попытке распространения кокаина строилось на показаниях копа, который меня задерживал и с которым у меня случился серьезный конфликт. Адвокат написал апелляцию в московский городской суд. Я на нее не рассчитывал, так как по статистике отменяют не больше 1% приговоров районных судов. Но Мосгорсуд признал приговор незаконным. Статью облегчили, убрав попытку распространения, а 11 лет строгого режима заменили на 8 лет общего.

Это тоже не сахар, но уже что-то. Чтобы выйти по УДО, нужно отсидеть половину срока. Я отсидел 3 года и 6 месяцев. Если всё пойдёт по плану, то в январе, на днюху смогу выйти. Кто-то думает, что это взятка или блат. Но будь так, я бы нигде это не афишировал. В отпуске я не должен покидать регион и совершать даже мелкие правонарушения. Иначе могут закинуть обратно на зону.



— Чего ты хотел сильнее всего, когда оказался за территорией тюрьмы?

Я думал, что когда выйду на свободу, это будет эйфория, лучший день в жизни. Но такого не было. Мысль о том, что надо будет вернуться, сильно давит. А хотелось простых бытовых мелочей: полежать в нормальной кровати, не прятать телефон (которого у меня нет :) Еще я сразу поехал в суши-бар. Побывал на свадьбе у родственников — там я впервые с ареста увиделся с отцом. Был жёсткий разговор, он высказал мне все, что накипело.

Я кавказец. Поэтому свадьба — это мероприятие, на которое слетаются даже самые дальние родственники. Не так много из них знает, что я сижу. На самом деле, у меня нет никакого комплекса по поводу того, что я сижу. Я могу это не от кого не скрывать, я же не убил никого, не изнасиловал, никому жизнь не испортил. Да, поймал срок. Но мы в России живём, надо относиться к этому проще. Сделал — ответил. Проехали. Я знаю много людей, которые сидят вообще не за что.







— Сколько у тебя было наркотиков, когда тебя задержали?

20 с чем-то граммов — отпраздновать днюху хватило бы. По законодательству это особо крупный размер. Вообще я не планировал таскать с собой вес, все произошло спонтанно. На каком-то идиотском кураже вытянули в клуб, хоть я и не планировал ехать. Встретил там знакомого дилера, взял у него кокса, сказал, что бабки отдам утром, а у самого был билет в Москву на семь утра. Тусовался до упора, даже домой не успел заехать за сумкой — прямо из клуба на вокзал.



— Зачем повёз наркотики в другой город?

Хотел днюху в Москве праздновать — а зачем мне тратить кучу времени и денег на московский кокс, если питерский уже в кармане? Я не задумывался о последствиях. Был долбоебом, не знаю, как еще объяснить. Сел в этот чертов поезд вопреки всему — даже паспорт свой потерял перед отъездом и билет покупал по заграннику. Каждые полчаса часа ходил в туалет и нюхал, чтобы не заснуть, музыку слушал — противно вспоминать в каком я состоянии находился. Вышел на Ленинградском вокзале, и меня не вариант было не задержать. Любой идиот сразу понял бы, что со мной что-то не так.



— Все знают, что иметь в тюрьме мобильный телефон запрещено.

Запрещено, но тюремная система сильно коррумпирована. Зэки говорят: “Телефоны есть везде, кроме того места, где сидишь”. Никто не признается в том, что сидит с телефоном — это конфликт с администрацией и последствия. Вот и я, отвечая на вопрос, скажу, что у меня были телефоны везде, где бы я не сидел, но там, где я сижу сейчас, телефонов нет. Чтобы вести твиттер, мне приходится передавать на волю записочки, а специально обученный человек публикует их за 15 тысяч рублей в месяц.

Вообще, продажа телефонов — это супербизнес. В московских СИЗО самый задрипанный Nokia стоит 10 тысяч рублей. Спрос бешеный — все хотят быть на связи. Плюс копы сами стимулируют спрос: сегодня тебе продали телефон, а через неделю залетает шмон и забирает его. Конвейер такой.

Любое СИЗО и любая зона — большая машина для зарабатывания и отъёма денег. Способов сотни, а самый большой куш там, где верхушка копов и верхушка зэков работают сообща. Куча примеров, когда люди садятся в СИЗО бедными, а выходят очень богатыми, но еще больше случаев, когда наоборот.



— Что могут сделать, если найдут телефон?

Одному зэку — ничего, а другого закинут в карцер на 15 суток. В этом тоже нет ничего страшного, часто хочется побыть одному. Другой вопрос — у меня нашли бы телефон с твиттером, фотками или видосами с зоны. Это уже кипиш совсем другого уровня.

Тюрьма — это очень закрытая система со своими незыблемыми правилами. Она очень враждебно относится к новшествам и инициативам, которые могут привлечь лишнее внимание. Это касается и копов, и зэков: и те и другие боятся только лишнего внимания, ведь в России закон может работать только тогда, когда проблема громко обсуждается. Освещать тюремную жизнь, сидя в тюрьме — очень плохая идея. Хуже может быть только давать интервью, сидя в тюрьме.

Если бы я вел твиттер в тюрьме, то не упоминал бы ни реальных имен, ни названий мест. Не обсуждал бы свой твиттер ни с зэками, ни с копами, не выкладывал бы фотки и видео. И самое главное — выбрал бы какую-нибудь легкую стилистику, чтобы это никого сильно не напрягало.






— Администрация тюрьмы читает твой твиттер?

Возможно. В инстаграме точно подписаны, но какая мне разница. Пусть докажут, что это я. Зэки говорят: “Наше дело прятать, а их — искать”. Тоже самое касается и зэков, если кто-то хочет мне что-то предъявить — пусть попробует сформулировать, у меня тоже язык подвешен.

Многие считают, что мой твиттер легкомысленен, но поверьте: я очень много думал над его содержанием. Я очень много сил и нервов трачу на то, чтобы иметь возможность его вести и я не дам повода какому-нибудь долбоебу в форме или в робе лишить меня этого.

Недавно журналист спросил меня: “Почему, читая твой твиттер, можно подумать, что ты сидишь в Норвегии?”. Я понимаю подтекст вопроса. Поверьте, за эти четыре года я увидел столько дерьма, что хватит и на эту жизнь, и на следующую. Почему я не пишу об этом, не изливаю душу? Потому что такое никого не мотивирует и не вдохновляет. Нужен контраст и я его даю.

Я не плачу, что меня посадили, я смеюсь над собой и над этой ситуацией. И когда мне пишут в личку и благодарят, это прибавляет мне сил. Мне важно знать, что меня не забыли и я все еще в игре. Это ниточки, которые держат на плаву и не дают уйти на дно.

Когда попадаешь в тюрьму, первое, что тебе говорят : “Забудь своих друзей, от тебя все отвернутся и ты во всех разочаруешься”. В 99% случаев так и бывает. Но я не разочаровался ни в одном человеке. Наоборот, много раз был шокирован тем, сколько незнакомых людей хотят пытаются помочь. Звонят в СИЗО, говорят: “Вруби ТНТ, там парень танцует в футболке Free Kass”. Просят принять участие в записи микстейпа. Просят номер карты, чтоб закинуть денег. Скидывают треки, где упоминают тебя. Дают слушать релизы до премьеры.

Мои товарищи из AVG выпускали футболки, организовывали мероприятия — и все деньги отдавали моим родным. Мне часто приходят предложения помощи от людей, которых я не знаю — это как известные люди, так и те, кто просто читает мой твиттер. Но если человек не мой близкий друг, я у него денег не возьму.

---

Несвободная Касса

---

— Чего нельзя делать в тюрьме никогда?

Я никогда не делал в тюрьме того, что не считал нормальным на воле. Меня спрашивают, почему я не рассказываю в тви об АУЕ. Это очень жестокая и несправедливая система ценностей, и я не хочу её популяризировать. Но я никогда не был изгоем в тюремной системе и придерживался ее базовых принципов.

Есть правило “поменьше болтай, побольше слушай”. И не советую врать — есть куча способов проверить твои слова.

Очень многое зависит от того, с кем ты сидишь: любого новичка можно развести на что угодно, слепить из него любую фигуру. Мне повезло с пацанами в камере — они нормально меня встретили и помогли освоиться. С некоторыми я общаюсь до сих пор.




— Что за люди сидят в тюрьме?

За эти четыре года я сидел с убийцами, террористами, киллерами, депутатами, спортсменами, гениями и инвалидами. Все сидят вперемешку — и это проблема. Ладно я, на меня тяжело воздействовать. Но есть куча людей, которые легко попадают под влияние и становятся настоящими преступниками именно в тюрьме. Система вообще не направлена на исправление, это только на бумажке. Там даже речь не идет о справедливости — я сидел с убийцами и террористами, у которых срок был существенно меньше моего.



— Как формируется тюремная иерархия?

Многие люди живут тюремной жизнью и на воле: греют лагеря, совершают преступления и пополняют общак. Если они попадут в тюрьму, то их дела начнут говорить сами за себя и с ними сразу будут считаться.

Мне не нужен этот статус. У меня задача — выйти пораньше. Но и изгоем я никогда не был, я в хороших отношениях и со смотрящими, и с блатными, и с мусульманами. Если пользоваться тюремной терминологией, то весь свой срок я “мужиковал”.



— Какая была реакция на то, что ты сидишь за наркотики?

Есть много статей, которые не уважаются зеками. Но по тюремным понятиям нельзя судить о человеке только по статье, потому что все знают, как работают полиция и суды. И сам факт наличия у тебя статьи ещё ни о чём не говорит.

Заезжает человек, который реально торговал героином или насиловал. Его будут пытаться развести на деньги. Будут объяснять, что то, чем он занимался – это неправильно. И чтобы частично загладить свою вину, нужно положить денег в общак. Большинство не выдерживает давления и находит эти деньги через родню или знакомых.

В моей статье нет ничего уникального — лагеря и тюрьмы ломятся от 228-х. Это ещё одна серьёзная проблема, о которой надо говорить очень громко. Сажать людей и ломать им судьбы из-за дурной привычки нельзя, это средневековый подход. После отсидки государство ставит на человеке клеймо, он элементарно не может устроиться на работу, становится изгоем. Поэтому очень много людей возвращаются в тюрьму.



— Могут ли избить за отказ дать деньги в общак?

Могут за что угодно. Во многих тюрьмах есть договоренность между смотрящим и администрацией. Смотрящий может перемещать “ценных” зеков из одной камеры в другую. Есть специальные “пресс-хаты”, где на человека оказывают психологическое и физическое давление. Эта схема выгодна и администрации, и смотрящим. Так что бьют и зеки, и копы. Сам я, к счастью, никогда ни на кого руку не поднимал, но словесных стычек было очень много.



— Что слушают заключенные?

В Москве в СИЗО я не встретил ни одного москвича. Были таджики, узбеки, киргизы, кавказцы, вьетнамцы, казахи и молдаване. Все слушают блатные песни, каждый со своим национальным уклоном. Ужасно в них все — и тексты, и исполнение, и запись. Но при этом все считали, что то, что слушаю я — это полная херня.

Я так радовался, когда у меня плеер появился: он помогает не раскисать. Вообще, я понял, что тишина — это разновидность одиночества.






— Каспийский Груз слушают?

Да, часто. Но лично мне, если честно, они не нравятся. Я уже говорил: не хотелось бы популяризировать АУЕ-шную романтику.



— Как люди проводят столько времени без секса?

Ты, конечно, скучаешь по женской компании, но ничего сверхъестественного не происходит. В тюрьме есть категория людей, которые всё время пытаются заманить девушку на длительное свидание. Но мне это никогда не было интересно, я общаюсь с кучей классных малышек и скоро к ним вернусь (улыбается).



— Селфи с Кристиной Си на свадьбе — что это было?

Мы с Кристиной хорошие друзья. Она мне помогала и когда произошла вся эта ситуация, и позже. Моя знакомая организовывала свадьбу. Они пригласили выступать Кристину и позвонили мне: “Сможешь отпроситься?”.






— Как она отреагировала?

В шоке была. Ну еще бы: 11 лет человеку дали, а он приходит на твой концерт.



— Твоя коллекция футболок — как вообще это пришло в голову?

На лагере есть промзона, где зэки шьют разное: робы, одежду копам. Сначала я хотел сшить футболку себе на память, а потом подумал о небольшой партии — представил, что модники могут покупать такое, чтобы повыебываться друг перед другом. Потому что это одежда, сшитая преступниками.

Было много трудностей, которые я не мог предвидеть. Я хотел прыгнуть в премиум-сегмент, чтобы футболка стоила 10-15 тысяч. Пришлось затягивать туда оборудование и ткани: на каждую из 150 футболок было по 4-5 таких, качество которых меня не устроило.

---

Kass выпустил коллекцию футболок

---

Во-вторых, было сложно договориться с копами. Они пытались заморозить производство, если происходил какой-то кипиш. Это был такой рычаг давления для них: они знали, что мне это нужно, и пытались пользу для себя извлечь.

Потом, по тюремным понятиям, ты не можешь зарабатывать на труде зэков, будучи сам зэком. Были попытки сделать меня крайним и подписать на деньги — чтобы я в общак уделил. Поэтому пришлось провести вдумчивую работу, чтобы заслужить право шить эти футболки. Наладить отношения со смотрящими, с мусульманами. Мне могли проломить за это башку, но слава богу, все удачно закончилось.

Я больше года пытался это реализовать. И если даже ничего не продастся, я все равно буду гордиться этим проектом. Но если все футболки разойдутся за один день, второй тираж я делать не буду. С меня хватило приключений.







— Как думаешь, будешь ли ты на свободе снова употреблять наркотики?

Друзья говорят: “Ты завязал, потому что у тебя нет возможности покупать. Выйдешь — все по-старому будет”. Но в том регионе, где я нахожусь, достать наркотики в лагере даже проще, чем на свободе.



— Последняя книга, которую прочел в тюрьме?

К своему стыду, стал реже читать. Зато приступил к работе над собственной книжкой по мотивам твиттера. Ко мне обратилось издательство, посмотрим что получится. А в СИЗО читал постоянно. Из любимого — Довлатов. И “Зона”, и все остальное. Юмор его очень симпатичен, вот эта ирония по жизни.



— Спрошу тогда еще про лучший альбом, который ты за это время послушал.

Я слежу за всем новым, но редко слушаю прямо альбомами. Чтоб скачал и на тренировочке целиком послушал — это Грибасы последние. Микстейп Яни — банально, но правда. Еще Фара молодец. А можешь спросить меня, какое событие за время отсидки больше всего меня порадовало?



— Какое?

Это школьники на уличных протестах. И то, что молодёжь стремится к независимости. Это проявляется и в музыке тоже — столько молодых артистов, которые сами себя сделали. Очень серьезный сдвиг произошёл и в головах, и в отечественной музыке. То, что происходило в Америке 30 лет назад. Я очень этому рад. Хочу поскорее вернуться.



— Как на тебя повлияла тюрьма?

Когда я сел в тюрьму, то чётко понимал: за дело. Я сам вез это дерьмо, мне его никто не подкидывал. И винить кого-то в своих ошибках я не буду, не такой человек. Я изо всех сил старался стать лучше, чем был.

Я узнал о себе много нового. Я проверил, чего я стою, как далеко я могу зайти, насколько одиноко мне может быть, насколько темно, страшно и пусто.

Я разобрался в себе и стал лучше разбираться в людях. У меня была такая идиотская манера общения, что я для всех был другом. Это неправильный подход. Нужно тщательно выбирать окружение. В этом плане тюрьма меня сильно изменила. Я стал просчитывать свои и чужие действия наперед. Я стал физически сильнее, постоянно занимаюсь спортом, даже слежу за питанием. Я стал популярнее, если говорить о твиттере. Вещи, на которые я бы раньше закрывал глаза, сейчас будут решаться на месте. Я перестал искать компромисс с самим собой.

Я не жалею о своем сроке. Мне нравится тот контраст, которым наполнена моя жизнь. Вип-столики во всех крутых клубах мира выглядят одинаково — и в Москве, и в Париже, и в Нью-йорке. Если хочешь понять, чем на самом деле живёт твоя страна, то опустись на дно, туда где людям нужна помощь и там ты увидишь, кто чего стоит. Без прикрас.