"Ты Loc Dog? Водку будешь?". Транс, тюрьма, Америка и рэп-андеграунд нулевых в интервью Артура Скотта

“Главное, чтобы Саша никогда не начал писать такую музыку”, — говорит мне Артур Скотт. В кафе, где мы сидим, играет радио “Ретро”, песня Наташи Королевой про желтые тюльпаны. Саша — это Loc-Dog, бывший напарник Артура по дуэту Стороны Ра, московскому андеграунд-образованию, ярко, но недолго просуществовавшему.

"Все годы я лишь был одной из Сторон", — два года назад прочитал Александр, отдав дань уважения своей первой группе. Но если сам он начал двигаться в направлении более массовой музыки, то его друг пошел по совсем другому пути. В конце которого не выдают никаких "Золотых граммофонов".

Скотт был легендой форума hip-hop.ru, где написал более 30 тысяч постов. Когда я, готовясь к интервью, узнавал у старожилов форума истории про Скотта, один из них сказал: “Скотт сам по себе — одна большая история”. Гражданин Америки, куда он уехал в возрасте 20 лет, вернувшийся в Россию, чтобы делать тут хип-хоп-переворот в то время, когда перевороты еще не были мейнстримом. Рейвер, в разное время шокировавший своих коллег по рэп-форуму необычными прическами. Автор своеобразного стиля: психованный, но выверенный до миллиметра флоу, нарочито плохая запись, тексты про космос и свет, вместо стандартных минусов в 90bpm — транс и драм-н-бейс.

“Есть мнение, что я неадекватный”, — скажет он в интервью. Судя по рассказам многих, Скотт был вспыльчивым человеком, имевшим много проблем — как с запрещенными веществами, так и с законом. В 2015 году он попал в тюрьму, на свободу вернулся только четыре месяца назад, в ноябре 2017-го. Рассказать обо всем это в одном интервью — непосильная задача, тут нужно писать многостраничную биографию. Но попробовать стоит.



— Ты эмигрировал в Америку в середине 90-х. Как ты туда попал?

Как я попал туда, это один из вопросов, которые я предпочту обойти стороной. Туда я попал в 1995 году, в Москве не очень было все хорошо — и надо было куда-то двигаться. Я прожил там почти 10 лет.


— Жил легально или не очень?

Сначала не очень, потом более легально. Пошел учиться, закончил колледж, в процессе сделал себе гринкарту, потом, в 2009 году, мне дали гражданство США. Так что могу не переживать.






— Какая специальность в колледже была?

Программист. Но в процессе я понял, что это не мое. Я хорошо знаю теорию, но сидеть писать код — это очень сложно и надоедливо. В результате занялся звуком. Я давно играл в различных панк-проектах и прочей жести, а года с 2000 появились компьютерные рабочие станции, все стало проще.



— 1995 год, Нью-Йорк. Ты, получается, застал золотой век хип-хопа?

С хип-хопом я познакомился чуть позже — году в 1999. Помню, что Кирилл Децл в этом году попал на MTV Music Awards как представитель России. Я смотрю это мероприятие по ТВ, там представляют Россию: “Кирилл Децл — Вечеринка у Децла дома”. В этот момент я подумал, что так нельзя. Начал заниматься хип-хопом, нашел hip-hop.ru, познакомился с кучей народа, составил сборник русских рэперов в Нью-Йорке.



— Русские эмигранты в Нью-Йорке дружили?

Конечно. В то время было мало тех, кто занимался рэпом на русском языке в Америке. Там была аудитория эмигрантских вечеринок, но как правило все было скучно. Больше катили хаус, техно. Сейчас получше стало, слышал. По неофициальным данным в Нью-Йорке более четырех миллионов русскоязычного населения. То есть аудитория побольше стала. А на тот момент я написал на hip-hop.ru, — и откликнулись все, кто мог. Нас объединяло чувство общеисторической родины, скажем так.

Но я бы не сказал, что движение прямо пошло — мы сделали сборник, провели презентацию, и все разбежались по своим делам.



— У тебя там бывали проблемы с законом?

Конечно!



— Из-за чего?

Из-за того же. Я глубоко не согласен с законом, запрещающим употребление чего-либо — и из-за этого периодически провожу время в местах не столь отдаленных.

— История о том, что ты сидел в американской тюрьме — это миф?

Это миф. Но знаешь, когда мне этот миф рассказывают другие люди, я обычно не опровергаю. Думайте, что хотите.


— Какой рэп ты тогда слушал?

Самое смешное, что рэпа я тогда слушал очень мало. В основном Talib Kweli, Pharoahe Monch, такой socially conscious rap. Может быть, Non Phixion, CunninLynguists, атмосферный фанковый музон, с текстами, которые затрагивали социальную сферу. Из клубного рэпа мне мало что нравилось — там бывает хороший звук, а по текстам редко встречается что-то интересное. А в тексте, я считаю, должны быть либо очень интересные рифмы, либо содержание.



— Так, а что двигало человеком, который, имея на руках гринкарту США, уехал обратно в Россию?

Тоска по родине. И не в последнюю очередь мной двигало желание сделать что-то в российском хип-хопе. И частично этой цели я добился. Потому что Кирюша Децл на MTV — это не единственный вариант, как можно продвигать хип-хоп культуру. На hip-hop.ru я понял, что у нас вообще все печально: дальше Onyx и еще пары групп дело не шло. С тех пор, я считаю, все сильно развилось.



— То есть ты приехал с надеждой, что будешь тут делать хип-хоп революцию?

Не с надеждой. С уверенностью!








— Какой это был год?

Я приехал в 2003-м, полгода потусил по клубам, встретил некоторое количество человек. В 2005 переехал полностью, открыл студию, где записывал кучу коллективов. У некоторых в результате даже стало что-то получаться.


— 2005 — год моды на R&B, верно?

Нет, она только начиналась. был глубочайший конфликт между клубным и уличным рэпом, были люди типа Drago, Стима, и прочего — их не интересовали тексты, интересовало, чтобы бочка хорошо стучала. Мы противопоставляли им то, что можно читать на социальные темы и так далее. Тот же “Электродог”, который в 2007 вышел, хоть и имеет к рэпу мало участия, но там речитатив, это ничем не опошлено. Все увидели, что можно делать и так, и так, и при этом быть востребованными.



— Ты диссил Noize MC. Есть также история, что ты как-то раз пытался ему вломить. Не любишь его?

Я не вижу, за что его любить в принципе. Хотя на мероприятии тех же Supreme Playaz в 2007 году мы проводили фристайл-баттлы на Кутузовской набережной. Баттлились, в результате наши девушки затеяли какую-то перепалку, одна из них на тот момент была женой моей. Короче, мы поругались, я хотел его в речку скинуть, но в результате мы пообщались нормально. Я понял направление его мысли, мне просто чужд примитивизм в текстах и вот это махание балалайками. Если он нацелился достичь каких-то результатов, он достиг — это заслуживает уважение.








— Откуда у тебя такая любовь к космосу?

Если сильно мудрить, то лет 20 мы находимся в таком движении, как транс — и все темы с космосом проистекают оттуда. Вообще, есть много простора мысли для всяких астральных путешествий и всего, с ними связанное. Ну и вообще, нравится мне космос! Посмотрел я полностью “Доктора Кто” и все “Стартреки”. Почти даже понимаю, о чем говорит Стивен Хокинг.


— Ты ходил на рейвы?

Конечно! Ходил, хожу и буду ходить. И по возможности участвую в их проведении.

Я в Штатах еще начал ходить на рейвы — там это было минимально опасно в отличие от того, что происходило в России. Мы встречали определенных девочек, они сообщали, где поймать автобус, отвозили на указанное местоположение, где собирались люди. Интересно все это было, необычное движение. В свое время на полном чесноке все были братьями и сестрами, никакого беспредела практически. Драка на мероприятии — нонсенс. Добрая и позитивная культура, да, несколько омраченная тотальным наркопотреблением.

Был целый ряд людей, которые посещали эти мероприятия, чтобы оттянуться — их интересовала не столько музыка, сколько то, что ты в лесу, тебя никто не проконтролирует. Ты обожрался кислоты и чудишь, а в понедельник идешь на работу, где никто ничего не узнает.



— В Москве все сильно отличалось?

В Москве кислотников не любили еще в 90-х, потому что была вся эта спортсменская волна. Плюс тогда еще очень странно люди относились к ребятам с зелеными ирокезами, собираться было сложнее. Если ты сейчас свободно идешь в таком виде по метро, то тогда было можно нарваться на милицию, гопников, бог знает еще кого. Но это придавало определенный шарм — если ты умный и обошел все эти квесты, доехал обратно, то это очень хорошо.

Рейвы в Москве отличались еще и тем, что в США все было законно. Я не видел там никогда оцеплений из агентов Госнаркоконтроля: если мероприятие закрывают, то подходят к тебе ребята, спокойно говорят, что вот эти 15 человек подвергаются процедуре досмотра, остальные — по домам.



— У нас винтили всех?

Всех — и с последствиями очень неприятными, могли выкинуть с работы, с учебы и так далее. Поэтому большинство тусовщиков либо куда-то поуезжали году к 2008, либо влачили достаточно печальное существование. Те, кто остались здесь — личности, скажем так, неоднозначные. Со странным кругом знакомств. Со многими из них лучше вообще никогда не пересекаться.

В Америке сами мероприятия проходили, когда все были не напряжены. Можно было подойти к незнакомым людям, они тебя отвезут домой. У нас тоже случалось такое, но больше все-таки вероятность, что надают по голове.







— Самое дикое, что ты видел в Москве на рейве?

Девочка лет 17 выпила четырехлитровую бутылку воды, которая содержала в себе около 100 грамм амфетамина. Это было не столько дико, сколько мы заколебались потом разгребать. Ужасный кипеш был. Но в основном дикие истории с рейвов — это либо когда ты встречаешь человека, которого не видел 15 лет и думал, что он умер. Либо связанные с приемом и Госнаркоконтролем, с распылением газовых баллончиков.



— Давай вернемся к рэпу. Очень много историй слышал про вашу студию RA Про в Гольяново.

Надо уточнить, какую. У нас было несколько студий. Я думаю, имеется в виду студия на Новосибирской, 4. Там обитал Ким по прозвищу RMF (битмейкер RA Про — прим. The Flow) он приехал из Гродно, потому что я ему сказал: “Нечего тухлить в Гродно, поехали в Москву заниматься музыкой”. Он во все это долго не верил. В результате приобрел себе “Ямаху”, сел там, начал писать биты, поставил микрофон. У нас там много кто собирался. Какие истории тебя интересуют?



— Вспомнишь ваше знакомство с Сашей Лочи?

Познакомил нас Фил (один из участников RA Про — прим. The Flow) — я не знаю, где они с ним встретились. Я разошелся с Артемом AMC (бывший напарник Артура по группе Стороны Ра, на смену которому пришел Loc-Dog — прим. The Flow). Мы немного разругались на тему, стоит ли выпускать альбом. Я считал, что если он готов, надо выпускать. Он считал, что надо написать еще какие-то мегахитовые синглы, затянуть это все еще года на полтора. В результате альбом вышел в 2005-м, а я остался в гордом одиночестве. Уехал в Москву, женился. Мне самому не очень нравится выступать.

И тут Фил сказал: “Есть человек, читает, принес демо-записи”. Мне попались клубные арэнбишные треки, я говорю — ну фиг знает. Пусть приезжает. На Карачарово у меня была студия, туда приехал Саша, усталый с экзаменов. “Ты Лок-Дог? — “Ну я” — “Водку будешь?” — “Буду”. И вот он прямо минут за 30 написал текст, отписал трек и уехал. “Я подумал: “Какой отличный исполнитель”. Предложил из имеющихся у него треков собрать микстейп “777”. Ну и соответственно раз Артем отсутствовал, кому-то надо было вместо него читать. Саша попытался — это не очень пошло, и мы плавно заменили это новыми треками.

И все пошло: Саша занялся “Электродогом”, он вообще у всех пошел на ура. Мы попытались записать альбом “Как солнце, как небо, как звезды”, но приехала девушка Саши, забрала его прямо посередине записи. Оставалось семь треков.



— Почему забрала?

Потому что женщины такие создания. Молодой человек тусит на студии третьи сутки, непонятно чем занимается. В компании странных молодых людей. А вообще всегда с этим было сложно, когда женские капризы вклинивались в творчество.

Я помню презентацию “Электродога”: Саша все треки отчитал, это 40 минут. Народ хочет еще, он по новой начал читать. Я считаю, это был важный момент в развитии его творчества. Мы начали выступать — он со своими сольными треками, потом с совместными. Потом появился Дмитрий, ныне владелец сайта InDaRnb, сначала он попытался договориться, чтобы Саша прописался с группой 9 Сектор. Вышло так, что Саша стал работать с ним, а что стало с 9 Сектором, не знаю. К сожалению, человек вообще не понимал, что такое хип-хоп — он толкал продукт, а что за продукт, не знал. В результате творчество Александра пошло в одному ему известном направлении. Сейчас, насколько я знаю, он готовит третью часть “Электродога”.








— Как у вас на студии проходил типичный день?

Типичный день не заканчивался. В какой-то момент — например, в 6 утра — я вламывался в дверь, говорил, что есть бешеная идея, давайте писать транс. Ким на меня ворчал, шел дальше спать, приезжали какие-то люди, то Саша один, то Саша с какими-то девочками из Питера, девочки с собачками. В процессе писались треки, что-то мы даже собрали — треков 40, но пошли разногласия как с Филом, так и с другими участниками. В результате ничего мы не выпустили.

Я к тому времени много пил, курил, употреблял и к тому же разошелся с женой, начали сдавать нервы. Я стал бросаться на людей, и это еще более способствовало тому, что все разбежались. Появилось такое мнение, что я неадекватен. Хотя даже сейчас я считаю, что все делал правильно — можно было разве что делать это потише.



— Ты с ножом бросался на людей?

Нет, мне хватало моей чудесной артистичной личности, рук, ног и пониженного баса в голосе.



— Еще одна история — про то, как ты перед фестивалем “Кофемолка” в 2007 году пошел в парикмахерскую и сделал себе ирокез.

Кстати, нет. Это было в Чебоксарах, но не на “Кофемолке”. На “Кофемолку” я приехал с хвостиком, мы с Сашей ехали с каких-то непонятных летних мероприятий, Санек был в футболке “Казантипа”. Выступили и нам кулуарно сказали, что мы не победим — и вообще на следующий день выступать не будем. Решили это отметить. Я пошел побрился налысо, прихожу на следующий день в майке-алкоголичке. И мне Краснодеревщик говорит: “Надо было вчера так выступать, вы бы заняли первое место”.

А ирокез я сделал в другую нашу поездку. Просто ребята позвали на концерт, мы выступили, опять же это отметили, я пошел в парикмахерскую с утра.



— Самое безумное, что творилось на ваших с Сашей концертах?

Люди паспорта нам в руки отдавали. Я со сцены спрашивал: “У кого московская прописка?”. Люди поднимали руки, я говорил: “Дай паспорт посмотреть”. Давали паспорта, я их кидал назад. Потом, конечно, возвращали.

В Чебоксарах был случай, когда я общаюсь снаружи клуба, тут прибегает в кипеше Саша, в драке с 15 людьми. Я вытаскиваю Сашу, говорю: “Зачем ты влез в драку?”. “Братан, я не мог видеть как четверо одного бьют”. “Ну может, они его за дело бьют. Ты же понимаешь, что я за тебя отвечаю?”. А Александра всегда не устраивал такой подход, что кто-то за него отвечает.



— Ты же его старше лет на десять?

Сейчас ему исполнилось 29, а мне — 37. То есть на восемь.

На той же “Кофемолке” организаторы, думаю, до сих пор помнят мое выступление. мы после фестиваля поехали отдыхать в лагерь, он, кажется, назывался “Дубки”. Там был местный парень, у него были терки с девушкой-организатором, которая отказалась посадить его в автобус. Я из чувства пролетарской солидарности пошел с ним нахерачился, мы пошли в этот лагерь — и нас выгнали оттуда с милицией. В результате я за этой дамой, по имени Лиана, гонялся в нетрезвом виде, хватал ее за волосы и обещал убить и выебать. К счастью, все обошлось. Я доехал до Москвы, мне рассказали эту историю, я звонил, извинялся.

Еще про гастроли? Александр, его дамы, которые появляются ниоткуда и исчезают в никуда. А так мы старались делать все в рамках приличия.








— Как прошла ваша встреча с Сашей после твоего освобождения?

Мы и не прерывали общения. Встретились сразу в течение недели, когда я вышел и позвонил ему.



— Ты следил за его успехами на поп-сцене все это время?

Знаешь, из всех доступных медиаканалов там у нас было только радио. И я устал слушать ту песню, за которую ему дали “Золотой Граммофон”. На “Русском радио” она играла по шесть раз в день. Это хорошо, но через три месяца прослушивания песня надоела.

Новое его творчество послушал — не могу сказать, что мне очень нравится, но это его дело, чем заниматься. Сейчас мы обсуждаем новое взаимодействие, собираем музыку. Может, что-то и напишем.



— Что чувствуешь, когда твой напарник по группе получает “Золотой граммофон”, а ты сидишь?

Не знаю. Глубокое моральное удовлетворение. Что все это было не бессмысленно — если хоть кто-то из тех коллективов, с которыми я сотрудничал, развился дальше обычного уровня, это все замечательно. Надеюсь, он сможет использовать появившиеся возможности и в дальнейшем развитии. Думаю, он сейчас располагает и ресурсами, и аппаратурой, чтобы действительно делать то, что ему нравится.



— А вот человек, сейчас известный как Луперкаль — он же с вами тогда тесно сотрудничал?

Также известный как Катберт? Да, Леша много чего для нас сделал. Например, моя страница Вконтакте, которой я не пользуюсь — это его заслуга в целом. Он мне делал мозги “Сделай себе страницу Вконтакте”. Я не поддался, он сказал: “Я сделаю ее сам” и прислал мне пароль. Много дизайна для нас сделал, обложку для “Электродога”, “Как солнце, как небо, как звезды”. Всего пять или шесть обложек, хотя вообще он сделал все обложки вплоть до 26-го выпуска “Undersky” (названия микстейпов Скотта — прим. The Flow). Его действительно заинтересовал этот вопрос.

Просто общение у нас не сложилось — он хотел проявлять более активную позицию в отношении нашего с Александром творчества. Последнее, что я о Леше слышал — он пытался делать комиксы какие-то, достаточно интересные.









— Когда ты понял, что ваше движение идет на спад?

Где-то году в 2009. Понимаешь, когда было какое-то количества народа, все чем-то занимались — кто-то делал музыку, кто-то устраивал фотосессию, кто-то концерты мутил — и чувствовалось единство мысли. Потом это пропало. В результате мне стало на все глубоко наплевать, как раз в этот момент нашелся Дима (речь опять о Дмитрии Кондратьеве, бывшем продюсере Loc-Dog — прим. The Flow). Я уехал в Штаты.



— Чем там занимался?

Ничем, отдыхал. Опять же музыку писал. У меня там есть достаточное количество знакомых, ходил к ним в гости, общался. Потом опять приехал в Россию, мы с Саньком выступили — Дима тогда еще ко мне нормально относился, но он уже понимал, что ничего из этого не выйдет. В 2011-м на презентации “Апокалипсиса” я забил какую-то паузу, на английском почитал — выхожу со сцены, он говорит: “О, а ты неплохо рэп читаешь”. Я: “Да ладно?”. Для него это стало открытием. Ну и вообще, он очень странный был человек. А Александра все устраивало. Я ему сказал: “Ну если тебя прет, давай. Я в этом участвовать не буду”.

Например, я был глубоко против проведения презентации альбома с названием “Апокалипсис” на Пасху. От меня отмахнулись, я говорю: “Ну делайте, что хотите”. В результате, уходя оттуда, наблюдаю, как двух перепивших алкоголя малолетних девочек увозят на скорой.

Я с Димой много разговаривал, что надо кристаллизовать, так скажем, имидж исполнителя. Но единственное, к чему пришел Дмитрий — что нам надо убрать наркоманов с танцпола. Я говорю: “Слушай, эта задача тебе не под силу, поверь мне”.



— Где ты в то время работал? По специальности?

Я уже очень долго нигде не работаю. Что-то приносила организация мероприятий, что-то мы получали со студии, какое-то время я возил аппаратуру из Америки. Находил себе занятие. Не сказал бы, что занимался бизнесом, но осуществлял посредничество в некоторых отраслях.



— Есть видео на YouTube, называется “Артур на Яузе”, где ты 20 минут машешь лентами. Можешь объяснить, что ты в нем делаешь?

У драм-н-бейсеров есть направление, где они крутят огоньки. В трансе, поскольку это опен-эйры и дело происходит в лесу, крутить огоньки не лучшая идея. Соответственно у нас ленточки, шарики. Это интересно, это расслабляет. Я не пытаюсь в этом чего-то достичь, мне просто для прикола. Как медитация.






— Ты никогда не жалел о том, что не реализовался как артист?

Да нет. Я вообще согласен с представлением о кармических путях — и считаю, что все в этом мире происходит правильно. Есть моменты, где можно было промолчать и не поругаться с кем-то. Но я считаю, что все сложилось пока что нормально. Сейчас я немного приду в себя и начну какой-то музыкальной деятельностью заниматься. Все циклично, даже самый упущенный момент через пять-семь лет возвращается. После 2010 года я плюнул на все, мне стал неинтересен этот рэп. Я какое-то время поиграл с живым проектом, ушел в хиппанские тусовки и там на время потерялся.



— Слушал ли ты музыку в тюрьме?

“Русское радио” только. Это единственное, что было доступно.



— Плеера не было?

Нет, это запрещено — и плееры, и прочие мобильные устройства. После двух на “Рекорде” играли транс, мы устроились работать в ночную смену и слушали транс вот таким способом. Но это было не из-за того, чтобы слушать музыку — просто очень много народа, и все давит. Там у половины основная забота, где завтра найти закурить-заварить, а я старался быть в одиночестве. У меня своя музыка в голове играла.



— Сколько ты там пробыл?

Два и десять.



— Ты не офигел, когда вышел и послушал современный русский рэп?

Я тебе честно скажу: я не могу найти пока что в себе силы собраться и послушать его. Третий месяц уже тут и все не могу. Потому что я уже немолод, у меня нервы.

Но вот я ездил к ребятам на студию — есть последователи нашей волны, Союз-13. Они делают интересно, мы даже собираемся поработать. У них есть студия, думаю, к апрелю они что-то сделают — а еще раньше я послушаю современный русский рэп. Из того, что играет на радио… ну есть хорошие моменты, хотя бы по качеству выше, чем раньше.

Но я переживаю, что послушаю рэп — и мне сразу захочется до всех что-то донести. Начну заводиться, выяснять, почему все так плохо. Как в свое время я ST звонил, говорил: ”ST, ну это как, блин, вообще? Что за флоу? Давай поработаем!”. До этого, правда, не дошло, он сам справился.



— (не расслышав имя артиста) ST — Саша? Или СД — Виктор?

Саша. Рэп СД безнадежен, к сожалению. Но он делает много других важных движений.



— Что ответил тебе Саша?

“Не проблема, давай, братан”. Я просто потом сам потерялся — так мы с ним и не словились. Это было году в 2005, я просто был на очень веселой волне и хотел что-то делать.

Мне рассказали тут, что в России есть клауд. Те же ребята из Союза-13. Показали фотографию молодого человека, который его делает. Зовут его Pharaoh. Мне сразу куча мыслей пришла в голову.



— Каких?

В первую очередь — заняться написанием музыки для этого направления. Во-вторых, найти девочку, которая сможет адекватно его воспроизводить. И сделать стоящий проект. И по возможности, минимально пересекаться с Pharaoh (смеется).



— У тебя же дочь взрослая. Может, она поучаствует?

Я, к сожалению, не могу наладить контакты со своей бывшей женой. Я даже наслышан, что моя дочь что-то поет, но так не получится. У меня сын сейчас еще родился, ему семь месяцев. И заниматься одновременно воспитанием сына и чтобы еще дочь у меня была в клауд-проекте — это слишком шоколадно.



— Как ты отметил свой первый Новый Год на свободе?

В трезвости, в семейной обстановке. Если честно, я не придаю этому празднику особого значения. Последние лет восемь я на Новый Год сплю. Я очень спокойно отношусь ко всем праздникам кроме Дня Космонавтики. В этот день как правило еду куда-нибудь на транс или встречаюсь со своими товарищами из той же музыки.



— Мог бы ты выделить из твоей дискографии и дискографии Сторон три трека, которые надо послушать тому, кто с ней не знаком?

Три трека? Давай так: мой — “Не ищи во мне внутренних органов”. Сашин — который он под диджея Ромео делал, “Позитив”. И совместный — “Твое и мое”, вот он всем нравится. Это единственная песня, которую все рады и готовы слышать.








— Ты слышал такого артиста — ATL? Я подумал, что у вас с ним схожая тематика: он тоже про рейв и космос.

К сожалению, не знаю, кто это такой. Но может быть, после сегодняшней встречи послушаю.



— Дуэт Dark Faders ты точно должен знать! C Рипбитом ты наверняка был знаком.

Они же древние, насколько я знаю — лет 10 уже. В трансе есть — не сказал бы, что целое направление, но такое присутствует — когда читают под электронную музыку. Galaga и много кто еще, от традиционного рагга-джангла до непонятно чего.



— Не успел сходить на рейв за эти три месяца?

Нет. Я вообще пока занимаюсь культивацией белого и пушистого имиджа: не пью, никуда особо не хожу, вот с ребятами только на студии пересекаюсь. Пытаюсь вести семейную жизнь. Даже начал искать работу с переменным успехом. Потому что не собираюсь в ближайшее время вернуться в не столь отдаленные места. Сейчас я как-то налажу свою жизнь, соображу, что дальше делать — а там посмотрим. Летом на опены я по-любому поеду. Транс в клубах — это не мое.